Бойцы деловито врывались в дома, выгоняя сонных отказников на улицу. Разрезали палатки, расталкивая непонимающих людей.
— Давай, тетка, беги на площадь! И шелупонь свою мелкую с собой забирай! Власть к вам пришла!
Оружие нам сегодня не нужно. Поэтому из огнестрела взяли только Макаровы. Так, на всякий случай. Система не любила дальнобойное оружие, поэтому опыта от его использования почти не давала.
— Ну, сколько там? — спросил я у нашего счетовода.
— Пятьсот тридцать шесть, товарищ подполковник. Еще семерых найти не можем.
— Ерунда, дай приказ прекратить поиски. Всю связь мы тут обрубили, а после тщательно зачистим за собой. Нет смысла их искать.
Счетовод козырнул и замахал руками, уже в сторону, показывая, что надо закруглятся. Зазвучали команды, повторяемые в общем чате группы, и бойцы начали занимать оговоренные места, окружая жителей.
Полтыщи человек кучкой сгрудились на площади, ревели дети, мамаши шикали на них. Многие были в исподнем. Люди смотрели на нас с непониманием, с испугом.
Знали бы они…
Но пока знаем только мы. Пятнадцать человек. Плюс я.
Выдал Системе указание. Сейчас она плавно повышала у моих бойцов кортизол, адреналин и тестостерон. Нужно чтобы они взорвались от ярости, чтобы не думали о своих действиях, а действовали.
А я буду триггером, спусковым крючком, который начнет всё это.
Вышел вперед.
Выбрал взглядом сухонького мужчика стоящего в первом ряду. Ткнул в него пальцем.
— Подошел ко мне! — жестко приказал ему.
Неловко перебирая босыми ногами, человек осторожно приблизился. Смотрел снизу вверх, во взгляде неуверенность, но страха нет.
Я нащупал у себя за спиной рукоятку ножа.
…Прости меня, Господи…
И со всей силы всадил острейший клинок ему в грудь. Выдернул и всадил еще раз, в живот, в горло, снова в грудь. Кровь ошметками летела мне в лицо.
— Убить их всех! — закричал я. — Всех!
Вот тогда толпа заорала.
…Кровь пьянит. Дикое иррациональное чувство вседозволенности. Которое подкрепляется радостными сообщениями Системы о повышениях уровня.
Кто то из жертв визжит, кто то, встав на колени, умоляет о пощаде, кто то пытается сопротивляться. Куда им, здесь все бойцы минимум десятого уровня. Они сильнее любого отказника в несколько раз.
Толпа несколько раз пыталась прорваться, но каждый раз откатывала, оставляя после себя лежащие, окровавленные тела. А мои «птенчики» с яростью необузданного животного вгрызались в теплую, податливую массу. Я сам, потеряв контроль, присоединился к бойне, с кровавым удовольствием погружая клинок в податливую плоть.
Кто — то из отказников, конечно же, вырывался, поодиночке или на пару, но их быстро догоняли и резали на лоскуты.
И среди безумных криков, я не сразу почуял изменения. Система сигнализировала о смерти нескольких моих бойцов!
Кто посмел их убить?
Напоследок ткнув ножом кому то в шею, я уже перестал различать, кто это мужчина или женщина, вырвался из толпы.
Кровь снаружи, кровь внутри. И внутри кровь кипит. Взглядом, которого бы испугался вышедший на охоту лев, ищу того, кто посмел нарушить наши планы.
Дюжий мужик с топором в руках схватился с одним из бойцов. Подбегаю, и на нужном расстоянии врубаю Скорость. Буквально впечатываюсь в отказника. Нож предварительно выставлен вперед, и я слышу, как с хрустом ломаются его ребра, насквозь пронзенные острым клинком.
Руки скользкие от крови, рукоять ножа скользкая от крови. Вытащить его из тела получилось только со второго раза. С угрозой покончено.
Дикие, страшные крики обреченных, хэканье бойцов рубивших эту еще живую, но уже мертвую плоть.
Иван Дмитриев убит.
Что? Кто? Неужели еще кто-то сопротивляется?
Константин Волков убит.
Да твою мать, кто? Где?
С рыком оббегаю толпу и нахожу его.
Пацан. Сильный, статный, но пацан. Буквально одной рукой выдергивает моих весьма дюжих бойцов из толпы и тут же рубит им головы. Каким-то коротким прямоугольным мечом. Без усилий, без напряга. Рраз — и голова с плеч.
Голова бойца, который прошел жесточайший отбор и которого я считаю разве что не своим сыном!
Рраз и еще одна голова покатилась по пожухшей рыжей траве, орошая ее кровавыми брызгами.
— Стой, урод! — ору ему и не узнаю свой голос, до чего он страшен.
Парень отшвыривает обезглавленное тело так, словно это кутенок, которому только что сломали шею. Его меч мигнув, исчез без следа. Это как?