Информатор — это крыса, а нигде в мире крысу не уважают. Таким образом, налогоплательщики не считают, что крыс следует вознаграждать за их крысиное поведение. Даже малышей учат не уважать других малышей-стукачей. (Интересно отметить, что в преступном мире информатор известен не как «стукач» или «грязная крыса», без оглядки на Джеймса Кэгни (американский актёр театра и кино, артист водевилей и танцор; приписываемую ему фразу «ты грязная крыса» он за всю кинокарьеру ни разу не произносил — примечание переводчика). Информатора называют просто и по-детски «стукачом.») Очень строгий кодекс преступного мира запрещает стукачество, и стукачей очень часто находят мёртвыми, с символическими отметинами, такими как вырезанные двойные кресты на щеках. Страх репрессий, конечно, является одной из причин, почему честные граждане не сообщают в полицию о преступлении, свидетелем которого они стали. Но другая причина — это отвращение, которое среднестатистический, обычный, гетеросексуальный гражданин испытывает к любому, кто разглашает секрет. Секрет вполне может заключаться в личности убийцы.
Невзирая на всё, не принято об этом рассказывать. У информаторов таких сомнений нет. Единственное, о чём они беспокоятся, — увидит ли кто-нибудь их разговор с полицейским. Полицейские 87-го участка знали, что дела с доносами опасны, и поэтому были готовы встречаться со своими информаторами со всеми мерами предосторожности.
В тот понедельник утром в 10:00 детектив Стив Карелла сидел на скамейке посреди Гровер-парка, ожидая появления Дэнни Гимпа.
Моросил дождь. Моросящий дождь был холодным и влажным. Туман поэтично поднимался над скалами и ручьями. Деревья с обнажёнными стволами и ветвями стояли измождёнными силуэтами, словно стройные скорбящие на могиле, а небо позади них было мрачно-серым. На дороге, проходящей через парк, послышалось шипение автомобильных шин по чёрному асфальту. Карелла достал носовой платок, высморкался и вернул его в карман пальто. Его нос был холодным. Он взглянул на часы. Прошло две минуты с тех пор, как он в последний раз смотрел на них. Дэнни Гимп обычно приходил вовремя. Однако сегодня утром он настоял на уточнении. Он сказал Карелле, что, если он не встретит его на назначенной скамейке к 10:15, его можно будет найти возле статуи генерала Першинга, на другой стороне парка, ровно в 11:00. Карелла озадачился этим, но Дэнни не стал ничего объяснять по телефону. Информатор редко настаивал на подобном. Да, эта профессия имела свои реальные риски, но, тем не менее, она была далека от более изощрённого мира международного шпионажа.
Дэнни прибыл в четырнадцать минут одиннадцатого, как раз в тот момент, когда Карелла был готов покинуть скамейку. На нём было потертое коричневое пальто, коричневые брюки, коричневые туфли и белые носки. Он держал в руках трость и был без шляпы, и Карелла впервые заметил, что его волосы стали довольно тонкими. Он подошёл к скамейке, прихрамывая, и хромота стала более заметной, чем в прошлый раз, когда они разговаривали. Между этими двумя мужчинами не было никаких недомолвок: они знали друг друга давно и оба уважали симбиоз, благодаря которому их отношения сложились.
Они обращались друг к другу по имени и приветствовали друг друга, как друзья, которые давно не виделись. Возможно, они были друзьями. Они никогда особо об этом не задумывались. В своём сознании они считали себя деловыми партнерами.
«Какая-то дрянная погода, да?» — сказал Дэнни.
«Убогая.»
«Как твои дела, Стив?»
«Хорошо. А твои?»
«Нога меня беспокоит, из-за погоды. Я родился слишком рано, Стив. Если бы в моём детстве были прививки Солка (вторая инактивированная вакцина от полиомиелита, разработанная в 1952 году Джонасом Солком — примечание переводчика), я бы никогда не заболел полиомиелитом, да?» Он пожал плечами. «Ну, что тут сделаешь? Мне следует переехать в Аризону, или куда-нибудь вроде этого штата. Этот дрянной дождь пробирает меня до костей. В любом случае, послушай, кто хочет слышать о моих страданиях, а? Что у тебя на уме, Стив?»
«Почему ты попросил запасной вариант, Дэнни?»
«Ой, нет особенных причин. Я просто становлюсь осторожнее с возрастом, вот и всё.»
«Кто-то наседает на тебя?»
«Нет, нет. Ну, да, я скажу тебе правду: кто-то думает, что я на него настучал, и говорит, что он сломает мне другую ногу, если догонит меня. Он думает, что я хромаю, потому что однажды у меня была сломана нога, но он не знает, что это из-за полиомиелита. Самое смешное, что я никогда никому не сказал ни слова об этом парне, клянусь Богом.»