Пайку было теперь шестьдесят четыре года, он был счастливо женат и был отцом троих сыновей, так что, по-видимому, его любовь к Августе была строго отцовской. И всё же сегодня в четыре часа дня он почувствовал лёгкий укол ревности, когда священник спросил:
«Берёте ли вы, Августа Блер, этого мужчину в свои законные мужья?» — а затем продолжил нотацию о любви, чести и заботе о быте, а также о здоровье, болезнях, процветании и невзгодах, заканчивая словами «пока вы оба будете жить?» — и, чёрт возьми, если бы Августа не ответила, «Я согласна.»
Ах, ладно.
Свадебный приём проходил в отеле в центре города, в так называемой Зелёной комнате. Пайк предпочёл бы лучший фон для своих чёрно-белых фотографий, зелёный цвет был несколько мутным, но у него определённо не было недостатка в объектах. Помимо его любимой Августы и её симпатичного (он вынужден был признать) нового мужа, на приёме было очень много моделей, причём подруги.
Августы состояли в основном из людей этой профессии, так же как друзья Барта были людьми из правоохранительных органов. Там были и другие фотографы (естественно), у всех на шее были Nikon’ы, все фотографировали, но ни один из них не был официальным фотографом. Августа попросила Пайка стать официальным фотографом и, конечно же, предложила ему заплатить; он с радостью принял эту работу и отказался принять ни дайма (монета достоинством в 10 центов — примечание переводчика) в качестве вознаграждения.
Он не знал, сколько катушек плёнки он израсходовал во время самой церемонии, но знал, что продолжал щёлкать спусковую кнопку затвора и мигать стробоскопом каждые несколько секунд.
Большинство кадров отдавали предпочтение Августе, но это было простительно. Он сфотографировал Бадда, стоящего у алтаря (так его звали?) с другим полицейским, который был его шафером, и они оба смотрели в сторону прохода, как будто ожидали неминуемого ограбления. И он сфотографировал долгую прогулку Августы по алтарю под руку с её отцом, ловил каждый её шаг: Августа выглядела сияющей от восторга, её отец выглядел как руководитель бумажной фабрики (а он им и был), одевшийся в костюм всего на несколько минут, второй раз в жизни, первый раз это была его собственная свадьба. У Пайка также были хорошие снимки людей, сидящих на скамьях по обе стороны прохода, а затем он улавливал подходящее выражение лица священника и держал затвор и стробоскоп включёнными на протяжении всего проведения церемонии. Позже он поймал Августу и Бойда, выходящих из лимузина и поднимающихся по ступенькам отеля, а затем сделал несколько отличных снимков очереди на свадебном приёме, а также несколько столь же чудесных снимков до и во время ужина. Теперь он бродил по комнате, разглядывая гостей.
Здесь было полно ослепительно красивых девушек, которые, как и.
Августа, привыкли фотографироваться и привыкли видеть свои лица и фигуры в национальных журналах, на экранах телевизоров и в кинофильмах. Каждая с безошибочной точностью знала, когда следует откинуть голову назад, или расплыться в широкой улыбке, или пройтись, раздувая юбку, или жестикулировать руками, или поднять брови. За мгновение до того, как Пайк нажал спусковую кнопку затвора, поза была принята. Девушка могла запихивать в рот оливку прямо перед тем, как Пайк поднёс камеру к глазу, но к тому моменту, когда он нажал на спусковую кнопку, и когда вспыхнул стробоскоп, она проглотила оливку целиком, подняла подбородок, повернула голову через плечо, чтобы показать Пайку её лучший профиль, и дразняще и многообещающе улыбнулась ему в объектив.
Теперь он прошёл через комнату к бару, попросил у бармена бурбон со льдом, а затем тихонько отпил его, прислушиваясь к разговорам повсюду вокруг себя. Шёл профессиональный разговор. Криминал и мода — отличное сочетание для мрачного ноябрьского воскресенья, дня свадьбы вашей единственной дочери. Моей единственной, что?!
Пайк подумал об этом, ухмыльнулся и поднял бокал с тихим тостом.
«Понимаете, это была медицинская реклама», — говорила красивая брюнетка, стоявшая у его локтя, крепкому рыжеволосому полицейскому с пугающей седой прядью в волосах над левым виском.
«Я пришла на сеанс в три часа, и фотограф провёл меня внутрь и объяснил, что это реклама о раке, о том, как пройти обследование и всё такое, и спросил меня, знаю ли я, что это сеанс обнажённого тела.