Алка минут десять наблюдала за ним, пытаясь выяснить, в чем подвох. Чего он от нее хочет?
Подвоха не наблюдалось. Никаких сообщников, никаких подозрительных телодвижений. Фрост стоял совершенно расслабленный.
Алка не собиралась к нему подходить. Но почему-то ноги сами вынесли ее ко входу. Фрост увидел ее. Улыбнулся. У него была такая прекрасная, счастливая, совершенно детская улыбка, что Алка потянулась к нему, как загипнотизированный кролик.
В голове у нее толкались десятки вопросов. «Почему я? Зачем ты меня искал? Как нашел?»
– Пошли покатаемся, – сказал Фрост и протянул ей входной билет, – нам нужно привыкнуть друг к другу.
– Я не умею, – буркнула Алка.
– Супер! – обрадовался Фрост. – Заодно и научишься.
Раньше Алка обожала смотреть по телику фигурное катание. Особенно парное. Особенно произвольную программу. Там такие сильные мужчины красиво носили на руках таких изящных и красивых девушек.
В чудесных полупрозрачных платьях.
В смысле – девушки в платьях. А мужчины – в костюмах с брутально распахнутым воротом.
У них с Фростом получилось не так: Алкины ноги немедленно уехали подальше от туловища и партнеру удалось поймать ее у самого льда. Впрочем, руки у него оказались что надо – сильные и уверенные.
Алка упала еще раз двадцать – не чтобы почувствовать руки Фроста, а просто так получалось. До льда не долетела ни разу, зато однажды сбила своего учителя с ног. Фрост держал Алку, поэтому приложился лбом. Алка сначала испугалась, потом расстроилась, но потом не удержалась от смеха: на лбу ее партнера стремительно росла шишка.
– Прости, – сказала она, давясь хохотом, – я думала, так только в мультиках бывает.
Фрост потрогал лоб и тоже расхохотался.
Они поехали к медсестре, которая дежурила у борта. Она добила их советом:
– Надо приложить что-нибудь холодное. Лед, например.
– Спасибо, – ответил Фрост, вытирая глаза, – я уже!
Потом они ели суши и какую-то необыкновенно острую лапшу, которую пришлось срочно запивать водой.
И болтали обо всем, что приходило в голову.
Домой он отвез ее на мотоцикле. Прижиматься к его широкой спине было спокойно и весело. Мотоцикл прорезал пробки, вырывался вперед на каждом светофоре и успевал проскочить на желтый в последний момент.
Фрост довел Алку до подъезда.
Остановился.
Алка напряглась.
Сейчас он должен ее поцеловать. То есть попытаться. Но она, конечно, не разрешит, увернется. Потому что парень-то хороший, и когда-нибудь потом…
– Было круто! – сказал Фрост. – Пока!
– Пока!
Фрост кивнул и пошел к мотоциклу. Алка растерянно смотрела в его широкую спину.
Неожиданно он остановился и с улыбкой повернулся к Алке.
«Нет, все-таки поцелует!» – одновременно обрадовалась и испугалась она.
И опять не угадала. Фрост выудил из внутреннего кармана фигурку пингвина с большими выразительными глазами.
– Чуть не забыл! – Он протянул пингвина Алке: – Это тебе! Чтобы я мог за тобой присматривать!
Все четверо – Яков, Хантер, Пантера и Земекис, – не отрываясь, наблюдали, как Алка с Фростом топчутся на льду.
– Ракурс плохой, – заметил Земекис, останавливая запись. – Крупные планы нужны.
– Ага, – скривилась Панта, – и снимать с пяти камер и десяти дублей.
– Нет-нет, – загорелся Зёма, – дубль один, а вот камер…
– Яков Ильич, – перебил этот беспредметный разговор Хантер, – а вы уверены? Девчонка выглядит счастливой.
– Это сейчас. Попробуйте за ней понаблюдать. Наташа, можешь получить видео с камер наблюдения в школе Аллы?
Пантера презрительно фыркнула.
– А пингвина она грамотно поставила, – сказал Земекис, тыкая в экран своего компьютера. – Вся комната в кадре.
На экране Алка лежала поперек дивана, свернувшись калачиком.
Алка гипнотизировала экран мобильника. Фрост улыбался со своей аватарки. Вчера он умудрился сделать селфи на фоне катка с шишаком на голове (когда успел?) и теперь получал язвительные комментарии от френдов.
Алла уже второй урок подряд решала серьезнейшую проблему – комментировать или нет? От самого Фроста с вечера вестей не поступало. Алка вчера так и не спросила у него, зачем он ее искал и что будет делать теперь, когда нашел. Все произошло слишком стремительно и не укладывалось в ее голове. Даже ругаться с мамой вечером не было сил, она пришла домой, поставила пингвина на книжную полку, рухнула спать и первый раз за несколько месяцев проспала до утра. И с тех пор как проснулась, она непрерывно ждала чего-нибудь. Письма? Звонка? Хотя бы лайка. Ну хоть чего-нибудь, чтобы знать, что вчерашний вечер не был плодом ее воображения.