Изображение было написано много столетий назад. Может быть, даже тысячелетие. Я внимательно осмотрела иллюстрацию, изучая каждую деталь. Женщина была старой, она стояла слегка в согнутой позе. Я мужчина так и излучал молодость и здоровье. Я бы подумала, что это была старая леди со своим внуком, за исключением того, как они стояли, взявшись за руки, а их головы были чуть склонены друг к другу в знак общности и привязанности.
Я вновь перевернула на титульную страницу. ll’amur immortel, снова прочла я, а затем увидела ниже, едва бросающуюся в глаза, надпись. Я с трудом могла разобрать что там написано; чернила нанесли века тому назад, а старинный французский с трудом поддавался расшифровке.
— Сказ…о любви и трагедии…бар…и…человек…
У меня сердце ёкнуло. Может быть “бар” — это бардия? Здесь достаточно места, чтобы влезло недостающие количество букв. И человек?
Боже мой, я что-то нашла. У меня голова пошла кругом, а затем я будто отрезвела, когда в дверь раздался звонок. Я поднялась, немного пошатываясь, и бросилась в галерею. Позади стеклянной двери стояла знакомая фигура, достаточно высокая, чтобы загородить всё стекло. Он сложил руки у глаз, чтобы рассмотреть что же происходит внутри. Я нажала кнопку, открывающую дверь, находящуюся под столешницей стойки регистрации.
— Винсент! — воскликнула я, чувствуя укол совести. — Откуда ты узнал, что я здесь?
Он вошел в галерею, руки его были в карманах, а на лице было веселое выражение. После нежного поцелуя, он отпустил меня, и с любопытством оглядел пространство.
— У меня есть свои способы, — сказал он.
И подражая голосу Винсента Прайса**, приподняв бровь, саркастически сказал,
— Я всегда знаю где ты находишься.
— На самом деле не всегда, — подколола я его, смеясь.
— Ну, знаешь ли, есть такая штука, как смски, — сказал он, с совершенно каменным выражением лица. — И я получил сегодня одно из таких во время твоего перерыва на обед, в котором говорилось, что ты будешь в галерее, сидеть здесь после полудня.
Намек на улыбку изогнул уголки его губ.
— Ах, ну да, — сказала я, смущенно качая головой.
Я совсем плохо соображала из-за всей этой ситуации с Винсентом, игр в тайные операции. Я стала параноиком.
— Так что же ты здесь делаешь? — спросил Винсент. — Я впервые вижу тебя в разгар твоего трудового дня. Не то, чтобы домашка не считалась своего рода работой.
Я хотела было открыть рот, чтобы всё ему рассказать, показать книгу, которая так меня взволновала, когда вдруг засомневалась. Я не хочу ему показывать её…пока. До тех пор, пока я на самом деле не выясню, что всё это значит. Может быть во мне заговорила моя гордость, но мне хотелось видеть его лицо, когда я выложу перед ним решение нашей проблемы, в комплекте с ценной информацией, которую он бы больше нигде не смог найти.
— Мне просто было скучно. Подумала, что было бы интересно сделать что-нибудь другое для разнообразия.
— Скучно? — Винсент выглядел ошеломленным. — За последнюю неделю с половиной, вы сходили с Виолеттой на четыре фильма, да и мы с тобой были вместе…ну, не столько, сколько бы мне хотелось.
Вспышка вины на его лице, прежде чем он заставил ее исчезнуть.
— Итак, что собираешь делать сегодня вечером? — спросила я.
— Обычная ревенентская скучища, — ответил он, явно смущались, а потом он вздохнул и посмотрел мне в глаза. — Кейт, ты знаешь, чем я занимаюсь.
— Не совсем.
Я не смогла сдержать горечь в своем голосе.
Винсент притянул меня к себе и сказал:
— Ты хочешь забрать своё слово?
— Нет. — Я покачал головой, и Винсент обнял меня.
— Я люблю тебя, Кейт, — прошептал он.
Я закрыла глаза и прижалась ближе к нему.
— Мы все еще собираемся встречаться завтра вечером, да? — пробормотал он.
Я отстранилась от него и улыбнулась.
— Пицца и фильм в кинотеатре у тебя дома? Не за что бы это не пропустила!
— Ага, я стараюсь придерживаться выбранного стиля. Не забывай, что в течение трех дней я буду в спячке.
— Такое забудешь, как же! — Пихая его в направлении двери, я сказала, — Папи придет через несколько минут, и я не хочу, чтобы он думал, будто я только и делаю, что целуюсь на работе.
— Эй, твой Папи любит тебя, — сказал Винсент.
— Он не один, — сказала я и, открыв дверь, я сделала вид, что выпихиваю его на улицу.
Запирая за ним дверь, я изобразила через стекло воздушный поцелуй. Смеясь, он повернулся и пошел по аллее в направлении нашего района.
Я кинулась в кабинет, сунула маленькую книжицу себе в сумочку, а затем аккуратно поставила все ящики обратно на их места в кладовке. Как только я заперла дверь, то услышала как в замочной скважине входной двери поворачивается ключ и голос Папи, возвещает о том, что он вернулся.
— Я в подсобке, — крикнула я, мой голос дрожал от паники.
У меня в руках был все еще ключ от кладовки. Как вернуть его обратно, чтобы Папи ничего не заметил? Я подошла к основному залу галереи, успокоившись на сколько это возможно, улыбнулась и спросила, как прошло собрание.
— Обсуждали первоклассную недвижимость, ma princesse. — Он заспешил назад, чтобы повесить пальто. — Есть другой дилер, предлагающий цену, тем не менее, я неверен, что это всё-таки моё, — донесся его приглушенный голос из-за перегородки.
Я быстро оторвала кусок скотча от раздатчика, прижав ключ к липкой стороне, сунув в открытый ящик стола, и приклеила с внутренней стороны, так чтобы в следующий раз я быстро могла его найти. Как только я задвинула ящик, из-за угла появился Папи.
— Ничего интересного не приключилось, пока меня не было? — спросил он, подходя, чтобы встать рядом со мной за стол.
— Так, посмотрим…рейтинг президента Франции упал из-за Бриджит Бардо. Ах, да, приходили Ванесса Паради с Джони Деппом и прикупили статую на миллион евро. Ну, знаешь, всё как обычно.
Он покачал головой в изумлении и начал строчить в своей записной книжке. Я поцеловала его на прощание и постаралась не броситься наутек, когда пошла в направлении двери.
*инталия, глубоко вырезанное изображение на отшлифованном камне или металле
**Винсент Прайс — американский актер.
Глава 15
Как только я вернулась домой, то закинула свою домашку в кресло и засела на кровать с книгой. По началу было трудно. Это вроде, как чтения Биовульфа на английском — множество непонятных слов. Но постепенно магия истории увлекла меня, и я почувствовала, что словно ощущаю этих персонажей: Годерика, девятнадцатилетнего ревенета и Элзе, девушку вышедшую за него замуж, за несколько месяцев до его смерти.
И Элзе была той, кто оказалась рядом с ним, когда Годерик очнулся в день своих похорон. Она напоила и накормила его, и о достиг своего бессмертия. Они узнали, что он был из видящих, который последовал за своим светом.
Элзе и Годерик превратились в странников, переезжая каждый раз, когда он умирал, чтобы местные жители ничего не заподозрили. Со временем, когда она стала старше им пришлось изменить свою историю, и стать для всех матерью с сыном. А спустя несколько лет Элзе заболела. Годерик призвал знахаря, чтобы тот вылечил её, и целитель узнал, кем был на самом деле Годерик по его ауре.
Годерик умолял целителя найти способ, позволить ему вернуться к нормальной жизни, чтобы воссоединиться с возлюбленной, чтобы противостоять сильному желанию смерти. Целитель не обладал подобными знаниями, но он рассказал Годерику о другом врачевателе, который обладал большой силой, помогая бессмертным на их пути.
Следующая часть была заполнена словами, которые я не понимала. Они были написаны в своеобразном стиле пророчества, но я всё же попыталась как-то расшифровать, слово за словом. Здесь, по-прежнему, говорилось о могущественном целителе, о человеке, о котором Годерику рассказал первый знахарь,
— И придет из его семейства тот, кто узрит победителя. Если кто владеет ключом к вашему бедственному положению, он будет из клана Победителя Видящего. Он живет в далеких землях, среди les A… . . , и может быть найден под Знаком Уз, продающего реликвий для паломников.