У него было одно приятное качество – он не пытался ей возражать или что-то доказывать. Лишь молча провел её к дверям кабинета, откуда уже выглядывал молодой врач.
– Пройдемте со мной, мисс Мэдисон. Джентльмен может подождать возле кабинета.
– О, он не джентльмен, – вежливо возразила Айви, – он юрист.
Даже адвокат рассмеялся.
Результаты, как ей сказали, будут известны через две недели.
Она подумала, что два столетия, пожалуй, ее бы больше устроили.
Кроме того, ей посоветовали в течение двух дней поменьше нагружать себя, что она и сделала.
На четвертый день позвонил ее агент с предложением работы – обложка для журнала «Ла Белле». Это был очень выгодный заказ, но Айви отказалась. Она чувствовала себя все время усталой; спина болела, да и, если честно, она никогда особенно не была увлечена своей работой. Но ей нужны были деньги. Большую часть своих сбережений она отдала Кей.
Кей, которая пришла к ней вся в слезах…
Сестра жила, как она рассказала, с Дамианом Аристедесом. Айви слышала о нем и раньше. Если вы читаете «Пипл» или «Вэните Феэ», его имя просто не могло бы остаться для вас незамеченным. Как писали в журналах, принц был невероятно красив и невероятно богат. Да, согласилась Кей, но к тому же еще и невероятно скуп. Он отказался платить за ее квартиру, но в то же время настаивал на том, чтобы она не работала.
Он хотел, чтобы она всегда, в любое время была к его услугам.
И Айви пришлось дать ей деньги. Это была огромная сумма. Но как она могла отказать? Она так много была должна Кей… И деньги никогда не смогут оплатить ее долг.
Через несколько недель Кей пришла к ней и поведала свою историю. Как у нее был выкидыш и как Дамиан теперь, еще до брака, хочет быть уверенным, что она все-таки сможет родить ему наследника.
Айви тогда подумала, что это очень жесткое требование, но Кей обожала Дамиана. Она плакала и рыдала, без конца повторяя, как бы хотела иметь от него ребенка, как бы желала сделать ему такой подарок.
Она напомнила Айви о том времени, когда они были подростками, о том времени, о котором Айви хотелось бы никогда не вспоминать…
– Ты помнишь, в каком отчаянном положении ты была тогда? – спросила Кей сквозь слезы. – Вот в таком же положении и я сейчас. Пожалуйста, пожалуйста, ты должна мне помочь!
В конце концов Айви согласилась. Ей удалось убедить себя, что она поступает правильно, хотя на душе кошки скребли. И уж никогда она не могла подумать, что все зайдет настолько далеко и превратится в нечто такое, что заставит ее горько пожалеть о своем согласии. В нечто, с чем она может покончить, только выиграв дело в суде. Но как она будет оплачивать судебные расходы?
Айви протянула руку к телефону и, набрав номер своего агента, сказала, что все же сделает обложку для «Ла Белле». Не стоит отказываться от хороших денег, к тому же снимать будут только ее голову, и ей нечего опасаться, что ее беременность может быть замечена.
Тем не менее фотограф настоял, чтобы Айви была экипирована с ног до головы. Она провела весь день, делая макияж, бесконечно переодеваясь и причесываясь – и все это в туфлях на высочайших каблуках, казалось уносящих ее к самому небу, а на деле лишающих последних сил, эффектных «Монолос».
Когда к концу дня Айви добралась до своего дома в Челси, она чувствовала себя совершенно разбитой. Голова болела, дорогой макияж – у нее не было времени смыть его – жесткой маской сковывал лицо, ну а ноги… А ноги были как два сгустка боли.
Она так и не сняла последнюю пару «Монолос» из финальной серии снимков, и туфли ее совершенно доконали.
– Бедняжка, – охал стилист. – Оставь их себе как подарок.
У нее не хватило сил даже переодеться. Доковыляв до такси и от такси до подъезда, Айви перевела дыхание, чтобы преодолеть три лестничных пролета до своей квартиры. Ее качало от усталости, когда она наконец добралась до своей площадки, морщась от боли в ногах. Стиснув зубы и закрыв глаза, она постояла минуту и, вытащив из сумки ключи, вставила их в замок.
Скорее – сбросить ненавистные каблуки, встать под теплый душ, а затем нырнуть в прохладную шелковую пижаму. И съесть сэндвич из мягкого пшеничного хлеба с ореховым маслом и медом…
Айви захлопнула за собой дверь, автоматически набросила цепочку, повернулась…
И закричала.
Мужчина – темноволосый, широкоплечий, в голубых джинсах и черном пиджаке – сидел, вытянув длинные ноги, в низком кожаном кресле в ее комнате.
– Не устраивай истерики, – сказал он, быстро поднявшись.
Но было уже поздно.
Пол накренился под ее ногами. Сильные руки сомкнулись вокруг нее. И наступила темнота.
Веселенькая шуточка получилась, мрачно думал Дамиан, держа на руках безжизненное тело. Ее лицо пугало своей мертвенной бледностью. Дыхание было почти незаметным, и казалось, что оно вот-вот прервется совсем. Что ему делать? Позвонить в «Скорую помощь»? Подождать, пока очнется? Попробовать найти нашатырный спирт?
Айви глубоко вздохнула. Ее ресницы дрогнули. Веки поднялись. В зеленых глазах мелькнуло смущение.
– Дамиан?
Впервые она назвала его по имени.
– Дамиан, что случилось?
– Ты потеряла сознание. Моя вина. Извини.
– Как ты попал сюда?
– Консьерж пропустил меня. – Его губы лукаво изогнулись. – История о твоем долго отсутствующем брате и стодолларовая купюра смягчили его сердце.
– Пожалуйста, отпусти меня. – Она была бледна как мел, но в голосе звучали нотки нетерпеливого негодования.
– Тебе бы стоило полежать до прихода доктора. Айви замотала головой.
– Мне не нужен никакой доктор!
Дамиан усадил ее на маленькую, покрытую гобеленом софу.
– Сиди спокойно.
Он пошел на кухню, нашел полотенце, высыпал на него колотый лед и вернулся в комнату. Айви послушно сидела на том же месте, куда он ее посадил.
– Держи, – сказал он отрывисто, подавая ей полотенце.
– Мне это не нужно, – так же резко ответила она, но все же взяла полотенце и приложила его ко лбу.
Он внимательно разглядывал ее.
Она выглядела измученной и усталой. Темные полукружья обозначились под глазами, несмотря на толстый слой макияжа. В прошлый раз она была совсем без косметики. И зачем ей этот грим при такой изумительной естественной красоте?
Он скользнул взглядом по ее фигуре.
Айви была в свободном толстом свитере и юбке в тон. А туфли… что она с собой делает, надевая такую обувь? Дамиан оторвал взгляд от глубоко врезавшихся в кожу узких ремешков.
– Что с твоими ногами? Неудобная обувь?
– Как мило, что ты это заметил.
– Неужели ты настолько тщеславна, что носишь туфли, которые делают из тебя инвалида?
– При чем тут тщеславие?.. Что ты делаешь?!
– Снимаю эти чертовы туфли!
– Не смей! – Она попыталась оттолкнуть его руки.
Его ловкие пальцы быстро вытащили тонкие ремешки из маленьких, отделанных блестящими камнями пряжек. С легким стуком туфля упала на пол, за ней другая.
– Лучше?
Она не ответила.
Пробормотав что-то сквозь зубы, Дамиан подтянул к себе ее распухшую лодыжку.
– Конечно же, лучше, – ответил он на свой собственный вопрос. Его сильные длинные пальцы мягко массировали ее стопу, щиколотку, голень; быстро скользили вниз и вновь медленными разминающими движениями поднимались к колену. – Зачем женщины устраивают себе такие пытки?
– Я только что со съемок. Стилист оставил мне туфли в качестве подарка. Они иногда так делают, – сказала она, удивляясь, зачем она ему все это объясняет.
– И ты, в порыве благодарности, решила убить себя, отправившись в них домой?
– Да. Именно так… – Она освободила свою ногу из его рук и подтянула ее к себе. – А теперь ты ответь мне на более существенный вопрос: что ты вообще здесь делаешь?