Педро нырнул глубже. Из пещеры в красно-бурых скалах на него уставился осьминог, взгляд его огромных глаз был бесконечно чужд, щупальца медленно колыхались. Педро поплыл прочь от него и замер над широкой площадкой светлого песка, на котором, расходясь волнами, мелькали блики пронизывающего море света и распласталась тень самого мальчика. Множество мелких подводных созданий деятельно сновало по своим делам. Этот мир был нарисован не на плоском листе бумаги, а в трех измерениях, и тяготение тут отсутствовало. Здесь были лишь красота, необычность и налет жути, от которого у Педро сладко замирало сердце.
Он поплыл вверх и вырвался на поверхность, стряхивая воду с волос и.лица. Дышать воздухом оказалось так же легко, как водой. Оглядываясь по сторонам, он легко заскользил по вздымающимся и опадающим волнам. На расстоянии полумили голубое, сверкающее на солнце море обрамляло лесистое побережье, а за ним вздымались темные склоны гор. Океан был пуст, если не считать… Да, он был здесь, клипер с убранными парусами, с мачтами, покачивающимися в такт волнам. У Педро перехватило горло, такими ровными, радующими взгляд были обводы судна. Мальчику представилось, как красавец корабль скользит по морям под белыми парусами, наполненными встречным ветром, рассекая волны острым бушпритом, и водяная пыль орошает позолоченную фигуру девушки на носу.
Клипер стоял на якоре — Педро видел цепь. И еще он разглядел движение на палубе. Может быть… Он поплыл к кораблю. Однако море становилось все неспокойнее. Волны обрушивались на него, шлепали по щекам…
— Minho filho[4]! Педрино…
И:
— Педро! — пророкотал низкий голос отца с оттенком тревоги.— Просыпайся!
Мальчик почувствовал на лбу прохладную, сухую ладонь, и как будто что-то теплое пронзило голову, точно электрический разряд. Он слышал слова, которых не понимал, но голоса взывали к нему, взывали…
Он открыл глаза и поднял взгляд на маленькое сморщенное лицо цыганки, Беатрис Саузы. Долгий, долгий миг ее невероятно яркие черные глаза всматривались в него, а беззубый рот неразборчиво шептал что-то. Потом она кивнула с удовлетворенным видом и скрылась из виду, уступив место Маргарите. Мать кинулась к Педро и грубо прижала его голову к своей обширной груди.
— Ай-яй-яй! Педрино, coelzinho, мой крольчонок, ты слышишь меня? Ты проснулся?
— Ну да.— Педро зевнул и попытался вырваться из объятий матери, удивленно глядя на нее.— А в чем дело? Почему сеньора Беатрис…
Прикрыв глаза морщинистыми веками, старая цыганка набивала крепким черным ароматным табаком свою потрескавшуюся трубку. Она даже не посмотрела на Мануэля, когда он бросил на нее возмущенный взгляд и проворчал, обращаясь к жене:
— Давай-ка, mае[5], иди отсюда и прихвати с собой старуху. Все это глупость, так я считаю. Вставай, парень. Ну!
Маргарита выскользнула на кухню, потянув за собой Беатрис Саузу и шепча старой женщине, чтобы она не обращала внимания на Мануэля.
— Он хороший человек, сеньора. Просто думает, что пощечина — лучшее лекарство от всех болезней.
Под сердитым и отчасти затуманенным взглядом Мануэля Педро скинул пижаму, натянул заплатанное нижнее белье, заношенную рубашку из грубой хлопчатобумажной ткани и штаны. Он от всей души надеялся, что Мануэль промолчит, однако стоило мальчику повернуться к двери, как мозолистая рука ухватила его за плечо и отец хмуро уставился в лицо сына.
— Время уже далеко перевалило за полдень,— сказал он.— Что это за сон такой? Твоя mае не могла тебя добудиться и с плачем прибежала ко мне, а ведь это мне не помешало бы поспать подольше.
Что верно, то верно, подумал Педро, заметив, что у отца покраснели глаза, а под ними набрякли красноречивые круги.
— Надеюсь, ты не свалился ночью в канал, meu pai[6],— вежливо сказал он.
— Нет, а мог бы,— проворчал Мануэль.— Теперь послушай меня, rapaz[7]. И смотри, говори чистую правду. Тебе известно о белом порошке, который Беберикадор продает по ночам на пристани?
— Я никогда не прикасался к этому порошку, meu pai,— твердо заявил Педро,— или чему-либо еще, что продает Беберикадор. Ни разу в жизни.
Мануэль наклонился вперед и с сомнением принюхался.
— Ты редко врешь, Педро. И от тебя не пахнет вином. Может, ты просто устал, хотя… Что я должен думать, если парня не разбудить даже тумаками?
Педро пожал плечами. Он ужасно проголодался и страстно желал, чтобы расспросы поскорее закончились. Кроме того, в чем дело-то? Ну проспал он дольше обычного, что с того? А Мануэль злится, потому что ему не дали отоспаться и теперь в его седой голове лязгало тяжкое похмелье.