Голоса! Тихая весенняя ночь вдруг оживилась голосами, разнесшимися над водой со стороны «Сьюзн Констант». Со всплеском спустили лодку, и она двинулась в сторону «Годспида». Смит следил за ней, и к нему возвращалась его ярость. Когда Госнолд взобрался по трапу и прошел по палубе, Смит, стоя подбоченясь, у грот-мачты без всяких предисловий крикнул:
— Ну что?
— Мы оба с тобой определены Лондоном в члены совета, но и Уингфилд тоже. Он назначен еще и президентом. И пытается исключить тебя из совета.
— К черту Уингфилда! — выругался Смит. Бешенство переполняло его настолько, что он чувствовал во рту его привкус. — Кто еще в совете?
— Рэтклиф, Мартин и Кэндалл.
— Значит, Перси не назвали?
— Нет, и я уверен, он ужасно разочарован. То же, без сомнения, чувствует Арчер и некоторые другие.
Смит не ответил. Эдвард Мария Уингфилд был старый солдат из аристократической католической семьи, богатый и с большими связями. Его положение обеспечивало ему место. Госнолд был весьма популярен. Молодой и добродушный, он исследовал побережье Нового Света несколькими годами ранее, и во многом благодаря его усилиям большинство из здесь присутствующих вошли в Виргинскую компанию. Капитан Джон Мартин происходил из семьи золотых дел мастеров. Ожидалось, что он возглавит поиск полезных ископаемых в этих новых землях. Причины выбора Джона Рэтклифа и Джорджа Кэндалла были не столь очевидны, но оба они были надежными капитанами. Да помимо Джорджа Перси разочарованных, должно быть, предостаточно.
— Каким образом Уингфилд пытался сорвать мое назначение? — сдержанно спросил Смит.
— Он полагает, что ты подстрекал к бунту. Он собирается написать в Лондон.
— Его кто-нибудь поддерживает?
— Мартин — человек Уингфилда. — Госнолд помедлил. — Думаю, Кэндалл тоже.
— А Рэтклиф? Куда он склоняется?
— Ты можешь рассчитывать только на два голоса, Джон, на свой и мой.
— Проклятье, если бы только Перси был в совете.
— Или Арчер, или любые другие. Ты должен осознать, Джон: власть в руках Уингфилда.
— Я на месяцы останусь под замком. — Голос Смита был хриплым от разочарования. — В то самое время, когда я должен быть с тобой и разрабатывать план защиты от дикарей и держать в узде мародеров. Какого черта!
С проблесками зари подняли якоря. Грохот с удвоенной силой разносился в тишине раннего утра.
После нападения дикарей и Смит, и Ньюпорт решили, что Ньюпорт отплывет немедленно, но вместо этого капитан «Сьюзн Констант» настоял на том, чтобы спустить шлюп, парусник с небольшой осадкой, и исследовать реки Виргинии. Отправившиеся в шлюпе в конце концов нашли достаточно глубокий вход в реку. Капитаны согласились пойти по реке, которая вела в глубь материка.
Со своего удобного наблюдательного пункта на палубе Смит видел голубые небеса и глубокие реки, высокие деревья, прозрачные ручьи, пышно цветущие весенние луга и леса, окутанные облаками белых цветов. Красота Виргинии оправдывала его надежды, но в сердце у него радости не было. Четыре месяца люди провели в тесных каютах, сносили постоянную качку, сон их нарушали крики матросов, топот их ног, стоны больных и завывание ветра. Им пришлось питаться одной солониной, носить сырую одежду, отчего они страдали от непрекращающейся простуды, а более всего — от зловония, такого сильного, что оно казалось осязаемым. Все это почти подорвало здоровье колонистов. И вот теперь, когда они хотят только одного — осесть на земле, построить жилье, поохотиться и как следует выспаться в нормальной постели на чистом, свежем воздухе, перед ними встали новые трудности.
И дикари — не самая главная из них, думал Смит, несмотря на то, что они ранили Арчера и убили матроса. Эти воины-индейцы были, похоже, подданными великого короля Паухэтана. Рэли рассказывал, что в королевстве Паухэтана есть племена дружелюбные, а есть воинственные. Передвигайтесь с осторожностью, советовал он. Разберитесь в племенах и натравите их друг на друга. Но долгое путешествие истощило их припасы, и им придется покупать еду, пока они не расчистят участки и не вырастят себе пропитание.
Смит был уверен, что для выживания Виргинской компании им всем придется трудиться сообща, невзирая на звания и высокородное происхождение, и вместе стараться наладить дружеские отношения с дикарями.
Уингфилд же, похоже, совершенно не знал, что такое работать совместно с кем-то. Он думал только о своем превосходстве. Он показал себя как опытный воин в Ирландии и Голландии, но никогда не высаживался в чужих землях за пределами Европы. Ему были необходимы советы таких людей, как Ньюпорт и Госнолд, знавших Вест-Индию и побережье Нового Света, таких, как Смит, у которого за плечами были годы жизни среди варваров. Он представления не имел, какая нужна железная хватка, чтобы в этих неимоверно трудных условиях поддерживать дисциплину. Он был аристократом, а Джон Смит — сыном скромного крестьянина. Уингфилд никогда не давал Смиту забыть об этом, потому что, воспитанный своим временем, был одержим предрассудками.
Во время своих похождений в Европе и Западной Азии Джон Смит был советником у джентри и мелких дворян. Он яростно сражался бок о бок с ними и делил их женщин и вино. Он был честолюбивым человеком и пустился в авантюры и путешествия, чтобы развить ум и добиться положения в жизни. Он стремился сломать нерушимые законы, которые охраняли привилегии, полученные высоким рождением и богатством. И он спасет колонию.
— Мы высадимся сегодня, сэр?
Смит обернулся и увидел молоденького юнгу, Томаса Сейведжа.
— Пока рано говорить, парень, — сказал Смит. — Но надежда все же есть.
— Я слышал, что мы высадимся в месте, которое называется мыс Комфорт.
— Не рассчитывай на это, Томас. Капитаны должны осмотреть место, на этот раз они не станут рисковать. Мы высадимся, только если рядом с берегом не будет деревьев, и мы сможем стать на якорь на расстоянии пушечного выстрела до берега. Дикари больше не застанут нас врасплох.
Смит внимательно посмотрел на берег. Все бухты выглядели привлекательно, но кое-где лес подступал слишком близко, а у берега было слишком мелко, чтобы бросить якорь, или местность была болотистой.
Где-то тут живут дикари, думал Смит, и их, видимо, очень много. Ходившие на разведку люди Ньюпорта обнаружили покинутые хижины и каноэ — огромный, выдолбленный изнутри ствол дерева длиной сорок футов — вытащенное на берег. Были и другие неприметные знаки: таявший на водной глади кильватерный след от каноэ, слабый звук ударявших по воде весел, мелькавшие и исчезавшие в лесу фигуры. Дикари были поблизости и, вне всякого сомнения, каждую минуту незаметно следили за продвижением огромных деревянных кораблей по заливу. Смит оторвался от берега и встретился с озадаченным взглядом юнги.
— Но мы не станем их убивать, — добавил он, — даже если могли бы.
— Они ранили капитана Арчера, — воинственно заметил Томас.
— Это правда, но мы приплыли сюда, чтобы торговать, парень, а не воевать.
Сейведж состроил кислую физиономию.
— Мы не можем с ними торговать. Они голые и невежественные.
Смит неодобрительно фыркнул.
— В свое время, мой мальчик, я насмотрелся на разных людей во всевозможных одеждах и вовсе без оных, но никого из них я не могу назвать глупыми. Они могут быть невежественными, но они хитры и смелы. Если ты полагаешь, что они ниже тебя, ты никогда не достигнешь их уровня.
— Как вы думаете, сэр, у них есть золото? А серебро и драгоценные камни, как те, что нашли испанцы?
— Думаю, да, мальчик, — сказал Смит.
Золото и серебро. Сердце Смита забилось быстрее. Вот за этим они и прибыли в Виргинию, но уже до того, как отправиться в плавание, они знали, что дикари, которых обнаружил здесь сэр Уолтер Рэли, совсем не те, что покорены испанцами далеко на юге.
Испанцы встретились с цивилизацией дикой, но необычайно развитой: там были каменные здания и хранилища, полные золота и серебра. Люди на мысе Генри выглядели гораздо примитивнее. И хотя предыдущие путешественники доносили, что эти дикари опытные земледельцы и воины, никто из европейцев не нашел еще ни одного хранилища драгоценностей.