притворилась, что это случайность, хотя чертовски точно знала, что это не так.
– Конечно. Сработало?
Я вытер руки об салфетку, потом откинулся на стуле.
– А как думаешь?
– Думаю, если проведу рукой по твоим джинсам, то буду очень рада тому, что
обнаружу.
Она толкнулась грудью вперед, демонстрируя ее рядом со своей тарелкой, и
схватила меня за бедро под столом. Ощущение ее руки было как электрошок, запуская мое
тело. Ощущение чертовски замечательное.
– Не начинай того, что не сможешь закончить, – предупредил я.
– Я всегда заканчиваю, – подмигнула она и отстранилась.
После того, как заплатил и допил воду, я встал и ждал, пока Лайла тоже встанет,
но она просто сидела на своем стуле и смотрела на меня.
– Что происходит? – спросил я, интересуясь, почему она не двигается. – Хочешь
десерт или что–то еще?
– Такой романтичный, – поддразнила она и протянула руку.
– Что? – спросил я, глядя на нее.
– Держаться за руки – это часть свидания, Кейс. Давай, возьми мою руку. Это не
больно.
Только она не знала, что держание за руки, которое было у нас раньше, нанесло
непоправимый ущерб моей душе. Прогулка по Французскому кварталу за руки
определенно причинит больше боли, потому что я знал, чертовски точно, что захочу
большего, после сегодняшнего вечера.
– Давай же, – подбодрила она.
Сделав глубокий вдох, я схватил ее за руку, поддаваясь ее маленькой просьбе. Ее
рука идеально поместилась в моей, и снова, наши пальцы переплелись. Наши ладони
соприкасались, и тепло ее руки проносилось вверх по моей прямо в сердце, медленно
растапливая небольшую часть моей темной души, которую я создал.
– Куда теперь? – спросил я, проходя с ней через двери на мощеные улицы
Квартала. – Мне отвезти тебя домой?
– Что это за свидание тогда такое? – спросила она, оскорбленная тем, что я даже
предположил подобное. – Пошли по магазинам.
Я застонал.
– По магазинам?
– Ты вообще ходил здесь в переполненные туристами магазины? У них лучшие
товары.
– Я пытаюсь избегать любое место, кишащее туристами, – ответил я, когда она
прижалась ко мне сбоку. Мне стало комфортно. Странное чувство.
– Будет весело. Пошли.
Ее энтузиазм и зажигательное настроение были заразительны, поэтому я
позволил ей тащить меня по переполненным улицам в сердце Квартала, где
приветствовалось распитие алкоголя в общественных местах и уличные артисты
выступали для толпы.
– Мне нравится это здесь, – оглядываясь, сказала Лайла. – Где еще ты найдешь
столько чудаков?
– Чудаки – мягко сказано, – сказал я, пока разглядывал дамочку, на которой было
платье из крышек от бутылок, ее соски едва прикрыты.
– Ты прожил здесь всю жизнь. Ты не можешь говорить, что тебе не нравится это.
Мне нравится жить в Новом Орлеане. Взросление здесь – мечта подростка. Здесь
всегда было чем заняться, что увидеть, где попасть в неприятности. Я научился драться
здесь, узнал о французской культуре, о джазе и музыке зидеко (зидеко – стиль афро–
американской танцевальной музыки). Я дружил здесь, но моя любовь к городу немного
умерла в тот день, когда он отвернулся от меня.
Я был городским героем, парнем, которому подавали бесплатную выпивку, когда
он приходил, парень, которого останавливали на улице, чтобы пожать руку, как
представителю Нового Орлеана, но все изменилось в ту минуту, когда сми узнали о моем
якобы пристрастии к стероидам.
Пристрастие к стероидам. Только от одного понятия меня передергивает.
Никогда ничего не давалось мне легко в жизни. Я надрывал задницу, чтобы получить все,
что заработал, и единственная оплошность судейства оставила темное пятно на моем
имени.
Напряжение накатывало на меня, и Лайла сразу же заметила это.
–Извини. Уверена, ты, наверняка, испытываешь некоторые горькие чувства к
этому городу, после того что произошло.
– Можно и так сказать, – ответил я, сжимая крепче ее руку, пытаясь найти
утешение в ее прикосновениях.
– Ты когда–нибудь думал очистить свое имя?
– Давай не будем портить вечер разговорами об этом.
Плечи Лайлы поникли, после моего отказа. Я знал, что она хотела знать больше,
что она хотела помочь, но бессмысленно бередить эту рану. Все в прошлом. Все кончено.
Бесполезно пытаться пережить это снова. Я двигался дальше, или, по крайней мере,
убеждал себя в этом.