направлении двери.
Я вошел внутрь, не давая ей второго шанса на разглядывание. Я знал, что она
последует за мной. Она в отчаянии, загнана в тупик. Она нуждается в этой встрече.
Мы сидели за столом у дальней стены, что предоставляло нам оптимальное
количество приватности. Я договорился о столике с хостесс заранее.
Голди ерзала, пока официант принимал наши заказы на воду. Ее руки дрожали,
интересно, я заставил ее нервничать.
Конечно, я. О чем я думал? Я – странный мужик, пытающийся убедить ее
выступать перед городской элитой. Если бы я был ею, то убежал бы со всех ног в свою
квартиру и запер все двери.
Игнорируя ее нервозность, я продолжил встречу.
– Почему ты так долго не связывалась с нами? – спросил я, откидываясь на
спинку стула и скрещивая руки.
– Почему бы нам не начать с небольшого вступления, а? Ну знаешь, старое
доброе «привет, меня зовут…» – она показывала мне рукой, чтобы я продолжил.
– Почему ты так долго не перезванивала нам? – спросил я снова, игнорируя ее
попытку втянуть меня в обычный разговор.
Разочарованно выдохнув, она сказала:
– Прости, просто я не подпрыгивала от возможности позвонить незнакомцу,
который связывался со мной три раза, после того как выслеживал по всему чертовому
Французскому кварталу.
Я утихомирил небольшую улыбку и продолжил.
– Почему ты в итоге позвонила?
– Потому что, видимо, я мазохистка, – она встала. – Это не сработает. Спасибо
за…воду.
Я непринужденно сидел на своем стуле, не беспокоясь об ее уходе.
– Долг в десятки тысяч долларов не исчезнет просто так, Голди.
Как по команде, она шокировано развернулась. Я, как ни в чем ни бывало, играл
с трубочкой в своем стакане и разглядывал ее из–под ресниц. Не надо быть гением, чтобы
выяснить, как действовать с этой нахалкой.
Быстро сев назад, она произнесла настолько тихо, насколько возможно.
– Откуда ты взял эту информацию? Это нарушение неприкосновенности частной
жизни.
Ее голубые глаза пылали яростью, пока она тыкала пальцем по столу и требовала
ответов.
Боже, она прекрасна, даже когда злиться. Ее глаза полны жизни, атрибут,
которого мне недоставало. Румянец на ее щеках показывал, насколько молода она была,
несмотря на ее взрослый взгляд.
Почему Джетт нашел ее первым? Прямо сейчас, я бы отдал все, чтобы схватить
ее за руку, потянуть на свои колени и зарыться с головой в сладкий аромат ее кожи.
Каждую частичку моего тела покалывало от потребности притянуть ее к себе,
сделать ее своей. Я не знал ее, но только после одного разговора с ней, я пропал. В ней
что–то есть, что–то особенное, что было заразительно. Я знал, что она оставит отметину
на мне.
Она ждала моего ответа о нарушении неприкосновенности ее частной жизни, но
вместо этого я продолжил свою тактику, напоминая ей о нищенской жизни, которой она
жила.
– Ты хочешь сбежать из дыры, в которой живешь сейчас, Голди? Ты хочешь
чувствовать себя в безопасности, заботе, и свободной от долгов?
– Нет, я хочу жить в сточной канаве, пока меня трахают в задницу бродяги
Бурбона, – саркастично заявила она.
Я ничего не мог с собой поделать. Уголок моего рта приподнялся от ее
комментария. Она такая злючка. Удачи, Джетт.
– Этот рот не доведет тебя до добра.
– Ах, да? Ну, откровенно говоря, мне насрать, – она наклонилась ближе и
сказала. – Прекрати дурачить меня, просто скажи, что, черт возьми, такое «Девочки
Джетта» и какие последствия.
Я восхищался тем, какой грубой она была.
– Достаточно справедливо. Ты слышала о «Клубе Лафайет»?
– Только то, что рассказала мне моя подруга Лайла, а это практически ничего.
Лайла ее соседка. Это я знал. И еще я знал, что она тоже работала в «Киттен
Касл». Я был так увлечен Голди той первой ночью, что не был способен разглядывать
соседку. Из того, что я понял, Лайла была в подобной ситуации, как и Голди, но не
настолько отчаянной. Она могла справиться самостоятельно.
– Это высококлассный мужской клуб, где очень важны мужчины приходят вести
свои дела. «Девочки Джетта» – развлечение внутри дома, начиная от искусства и танцев
до разнесения напитков. К девочкам никогда не прикасаются, они никогда полностью не
обнажаются, а их личности полностью анонимны. Они берут псевдонимы, носят парики и
маски на протяжении выступления. Если увидишь их на улицах Нового Орлеана, никогда