Священник наделен от Бога правом объявлять от имени Бога прощение грехов. Господь Иисус Христос сказал апостолам:
"Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе" (Мф.18:18). Эта власть "вязать и решить" перешла, как верует Церковь, от апостолов к их преемникам – епископам и священникам.
С тех пор, как причащение мирян за каждой Литургией перестало быть нормой и сменилось практикой редкого или ежегодного причащения, таинство исповеди, естественно, стало предварять причащение. В Русской Церкви этот обычай постепенно привел к возникновению теории, согласно которой причастие мирян в отличие от духовенства вообще невозможно без исповеди. На практике это приводит к тому, что по большим праздникам в очередь на исповедь выстраиваются сотни людей, желающих причаститься, а сама исповедь сводится к трем фразам, сказанным в спешке, или только к чтению разрешительной молитвы, которая воспринимается как "допуск" к причастию. В этой практике, по мнению прот. А. Шмемана, сказывается юридическое отношение к таинству, когда прощение грехов вытекает не столько из раскаяния человека и произошедшего вследствие этого раскаяния примирения его с Богом и воссоединения с Церковью, сколько из власти священника; акцент переносится с покаяния на разрешительную молитву, которая воспринимается как самый важный момент таинства. В Греческой Церкви исповедь не связана с причащением, что иногда приводит к обратной крайности: люди вообще не знают, что такое исповедь, и причащаются, не очистив совесть.
Греческая Церковь не знает также русской практики так называемой "общей исповеди", когда по причине большого стечения народа священник не беседует с каждым в отдельности, а лишь сам вслух перечисляет грехи, и верующие отвечают "каюсь", или "грешен", или ничего не отвечают; после чего прочитывается молитва и все подходят "под разрешение", а иногда и разрешительная молитва читается для всех сразу ("прощаю и разрешаю вас"). На рубеже XIX-XX столетий св. Иоанн Кронштадтский практиковал общую исповедь, однако это было сделано по особому разрешению Святейшего Синода, и сама исповедь скорее напоминала древние публичные исповеди, чем те, что практикуются сегодня, так как все присутствующие одновременно называли свои грехи вслух. В послереволюционной России общая исповедь стала повсеместной из-за нехватки храмов и священников. Будучи вынужденной мерой, она, однако, не должна полностью подменить собой частную исповедь, благодатное и спасительное действие которой известно всякому верующему по опыту.
О чем говорить на исповеди священнику
Исповедь – это не беседа о своих недостатках, сомнениях, это не простое осведомление духовника о себе.
Исповедь – это таинство, а не просто благочестивый обычай. Исповедь – это горячее покаяние сердца, жажда очищения, которая происходит от ощущения святыни, это второе Крещение, и, следовательно, в покаянии мы умираем для греха и воскресаем для святости. Раскаяние – первая степень святости, а бесчувственность – это пребывание вне святости, вне Бога.
Часто вместо исповеди своих грехов происходит самовосхваление, обличение близких и жалобы на трудности жизни.
Некоторые исповедующиеся стремятся безболезненно для себя пройти через исповедь – говорят общие фразы: "во всем грешна" или распространяются о мелочах, умалчивая о том, что действительно должно тяготить совесть. Причиной тому является и ложный стыд перед духовником, и нерешительность, но особенно – малодушный страх всерьез начать разбираться в своей жизни, полней мелких, ставших привычными слабостей и грехов.
Грех - это нарушение христианского нравственного закона. Поэтому святой апостол и евангелист Иоанн Богослов и дает такое определение греха: "Всякий, делающий грех, делает и беззаконие" (1 Ин. 3, 4).
Есть грехи против Бога и Церкви Его. В эту группу входят многочисленные, соединенные в непрерывную сеть духовные состояния, к числу которых относится, наряду с простыми и очевидными, большое число скрытых, на первый взгляд невинных, а на самом деле наиболее опасных для души явлений. Обобщенно эти грехи можно свести к следующим: