- Разумеется, его скоро арестуют... Сиди... не болтай ногами...
- Больше не буду.
- Прежде всего, если б вся эта сцена произошла перед окнами судьи, то есть как раз на середине улицы, ты бы успел осознать то, что произошло, и сразу же убежал бы... Вот единственная ошибка, которую преступник допустил, хоть он и очень хитер.
- Как вы догадались?
- Я не догадался. Я сам был певчим и тоже бегал к шестичасовой мессе... Ты не мог пробежать сотню метров по улице, не заметив издали трупа. Итак, труп лежал ближе, гораздо ближе, прямо за углом...
- На пять домов дальше.
- Ты думал о другом, в частности о своем велосипеде, и, может быть, прошел двадцать метров, ничего не замечая...
- Просто немыслимо, что вы все знаете...
- А увидев, помчался к площади Конгресса, чтобы добраться до больницы по другой улице... Убийца побежал за тобой...
- Я думал, что умру от страха.
- Он схватил тебя за плечо?
- Он схватил меня за плечи обеими руками... Я вообразил, что он собирается меня задушить...
- Он велел тебе сказать...
Мальчуган тихо плакал. Был он мертвенно-бледен. По щекам медленно катились слезы.
- Если вы расскажете маме, она будет попрекать меня всю жизнь. Она вечно меня укоряет...
- Он приказал тебе говорить, что все это случилось не там, а гораздо дальше.
Верно?
- Да.
- Перед домом судьи?
- Я сам выдумал, что перед домом судьи,- ведь я всегда показывал ему язык... А этот тип велел мне говорить, что труп лежал на другом конце улицы. И еще... что он якобы убежал по направлению к казарме.
- Вот так бы и осталось нераскрытым преступление, потому что никто тебе не поверил, потому что не обнаружили ни преступника, ни трупа и вообще никаких следов... Ведь твой рассказ казался чистой фантазией.
- Ну, а вы?
- Я не в счет. Помог случай - я был певчим, потом сегодня у меня поднялась температура... Чем же он пригрозил тебе?
- Сказал, что если я не расскажу все так, как он хочет, то, несмотря на полицию, обязательно разыщет меня и удушит, как курчонка.
- Ну, а дальше?
- Спросил, чего бы мне хотелось...
- И ты ответил: велосипед.
- Откуда вы знаете?
- Я же говорил тебе, что тоже был певчим...
- И вы мечтали о вело?
- И о вело, и о многом другом, чего мне так и не довелось иметь. А почему ты заявил, что у него светлые глаза?
- Не знаю... Я не видел его глаз; он был в больших очках. Но мне не хотелось, чтобы его нашли.
- Из-за велосипеда?
- Пожалуй... Вы скажете об этом маме, правда?
- Не бойся, не скажу ни маме, ни кому другому... Ведь мы с тобой друзья. Ну-ка, передай мне табак и не говори мадам Мегрэ, что за это время я выкурил три трубки. Видишь, взрослые тоже не всегда говорят всю правду... У какого дома это случилось, Жюстен?
- У желтого дома, что рядом с колбасной, - Сходи-ка за моей женой.
- А куда?
- Вниз. Она разговаривает с инспектором Бессоном, который так грубо обошелся с тобой.
- Он хотел меня арестовать?
- Открой шкаф...
- Открыл...
- Там висят брюки...
- Что с ними делать?
- В левом кармане найдешь бумажник.
- Вот он.
- В бумажнике есть мои визитные карточки.
- Передать их вам?
- Дай одну... и также ручку... Она лежит на столе. И Мегрэ вывел на карточке:
"Чек на велосипед".
Глава III
ЖИЛЕЦ ИЗ ЖЕЛТОГО ДОМА
- Входите, Бессон!
Госпожа Мегрэ бросила взгляд на густое облако дыма, плававшее вокруг занавешенной лампы, и поспешила на кухню, откуда доносился запах горелого.
А Бессон, сев на стул и презрительно посмотрев на Жюстена, доложил:
- Вот список, который вы просили составить. Должен вам сказать...
- Он теперь не нужен. Кто живет в четырнадцатом?
- Минутку...
Он просмотрел список.
- Постойте-ка... Четырнадцатый... В доме всего лишь один жилец.
- Сомневаюсь.
- Как?
Он с беспокойством покосился на мальчика и продолжал:
- Иностранец, комиссионер по драгоценностям... по фамилии Франкелыытенн...
И Мегрэ, обливаясь потом, пробормотал:
- Укрыватель краденого.
- Как вы говорите, шеф?
- Укрыватель краденого... А сверх того, пожалуй, и главарь банды.
- Не понимаю вас.
- Неважно... Будьте любезны, Бессон, передайте мне бутылку с ромом она стоит в шкафу! Только побыстрее, старина, а то сейчас войдет мадам Мегрэ. Держу пари, что у меня тридцать девять и пять., Франкельштейн! Попросите ордер на обыск у следователя... Впрочем, на это потребуется время - ведь он, конечно, играет где-нибудь в бридж... В моем письменном столе есть пустые бланки. В ящике слева... Заполните один. Произведите обыск. Наверняка найдете труп, даже если придется разобрать стену в подвале.
Ошеломленный Бессон встревоженно смотрел то на комиссара, то на мальчика, притаившегося в углу.
. - Торопитесь, старина... Если он узнает, что малыш приходил вечером сюда, вы не найдете его в гнезде... Вот увидите, что это за тип!
И действительно, это был тип! В ту минуту, когда опергруппа позвонила в дверь, он не раздумывая бросился бежать проходными дворами, перелезая прямо через стены. Потребовалась немалая изворотливость, чтобы схватить убийцу-его взяли на крыше. Полицейские перевернули вверх дном весь дом и только через несколько часов обнаружили в чане с известкой искалеченный труп. Оказалось, сведение счетов - убит был некий субъект, недовольный хозяином: считая себя обманутым, он требовал денег, и Франкельштейн покончил с ним, не подозревая, что в эту минуту какой-то мальчишка-певчий заворачивает за угол улицы.
- Сколько?
У Мегрэ не хватило мужества взглянуть на термометр.
- Тридцать девять и три.
- Не обманываешь?
Он знал, что мадам Мегрэ обманывает, что температура у него гораздо выше, но теперь ему было все равно. Так приятно погрузиться в полубессознательное состояние, унестись с головокружительной быстротой в туманный и вместе с тем такой реальный мир, в котором мальчик-певчий, похожий на юнца Мегрэ, бежал по улице, вообразив, что его сейчас задушат, и мечтая о велосипеде с никелированной рамой...
- Что ты говоришь? - спрашивала мадам Мегрэ, держа в вытянутых руках горячие припарки.
Убийцу взяли на крыше..
Он бормотал что-то несуразное, как ребенок в бреду, говорил то о "первом ударе", то "о втором ударе".
- Я опаздываю...
- Куда опаздываешь?
- К обедне... сестра... сестра...
Ему все не удавалось произнести слово "монахиня".
- Сестра...
Наконец он заснул с широким компрессом на шее и во сне все твердил о мессах в своем селении, о харчевне Мари Титен, мимо которой всегда пробегал во всю прыть, потому что боялся... чего-то боялся.
- Однако я уже видел его...
- Кого?
- Судью.
- Какого судью?
Все это трудно, почти невозможно объяснить. Судья напоминал ему кого-то из односельчан, кому он показывал язык... Кузнеца? Нет... Свекра булочницы...
Впрочем, неважно кого... Просто человека, которого он не любил...
Судья-то все и напутал, чтобы отомстить мальчику и позлить людей... Он заявил, что не слышал никакого шума перед домом. Но не сказал, что слышал шум шагов преследователя, бегущего в обратном направлении...
Старики превращаются в детей... и ссорятся с детьми. Совсем как дети.
Мегрэ был очень доволен: он сплутовал, выкурив три-четыре трубки. Во рту держался приятный вкус табака. Теперь можно было поспать... А завтра, раз он болен гриппом, мадам Метрэ приготовит ему крем-брюле.
[1] Эразм - он имеет в виду Эразма Роттердамского (1466-1536), выдающегося голландского писателя и ученого эпохи Возрождения.
[2] Вольтер Франсуа Мари (1694-1778) - великий французский просветитель, писатель и философ.