До 1890-х годов большинство промышленных предприятий не были достаточно крупными для преобразования в корпорации. В 1890-е годы инвестиционные банкиры, финансирующие корпорации, вновь возглавляемые Морганами, организовали крупную серию гигантских слияний, охватывающих буквально сотни отраслей промышленности. Слияния должны были решить проблему жульничества со стороны отдельных фирм, и монопольные фирмы тогда смогли бы спокойно ограничивать производство, повышать цены и увеличивать прибыли для всех объединившихся фирм и акционеров. Пик мощной волны слияний пришелся на 1898—1902 гг. К несчастью, опять почти все объединения потерпели неудачу, не сумев занять монопольное положение в своих отраслях и установить монопольные цены, а в некоторых случаях они начинали терять долю на рынке и дело доходило до банкротства. Проблема снова заключалась в том, что в отрасль приходил новый капитал и, вооруженный современным оборудованием, побеждал в конкурентной борьбе картели с их искусственно завышенными ценами. И вновь Морганы вместе с представителями других финансовых и деловых кругов решили, что им требуется помощь правительства, в частности, федерального правительства, которое заменило бы их в создании, а еще лучше в принудительном навязывании картеля[29].
Знаменитая прогрессивная эра, эпоха «большого скачка» в массовом регулировании бизнеса со стороны федерального правительства и правительств штатов, продолжалась приблизительно с 1900 г. или конца 1890-х годов до окончания Первой мировой войны. Мотором прогрессивной эры были Морганы и их союзники, стремившиеся картелировать американскую промышленность и эффективнее добиваться своих целей там, где наступление картелей и объединений захлебывалось. Следует понимать, что Федеральная резервная система, созданная в 1913 г., была неотъемлемой частью этого прогрес-систского движения. Точно так же, как в 1906 г. крупные фирмы по упаковке мяса сумели пробить введение дорогостоящей проверки мяса федеральными контрольными органами, для того чтобы возложить неподъемные издержки на мелкие упаковочные фирмы, спустя семь лет крупные банки картелировали банковскую деятельность при помощи Федеральной резервной системы[30].
Итак, крупные банкиры, пытаясь учредить центральный банк, столкнулись с общественным мнением, подозрительно относящимся к Уолл-стрит и враждебно — к идее центрального банка; финансисты с промышленниками также споткнулись о традиции и идеологию свободной конкуренции и неприятие монополий. Как же им удалось убедить общественность и законодателей согласиться с фундаментальным разворотом американской экономики в направлении картелей и монополии?
В обоих случаях ответ одинаковый: крупным бизнесменам и финансистам приходилось заключать союзы с классами, определяющими общественное мнение, для того, чтобы добиться согласия общественности посредством лукавой и убедительной пропаганды. Для организации пропаганды необходимо было заручиться поддержкой классов, определяющих общественное мнение; в прошлые столетия эту роль выполняла церковь, а теперь, помимо священников, сюда входили работники средств массовой информации, журналисты, интеллектуалы, экономисты и другие ученые, деятели системы образования. Со своей стороны интеллектуалы и творцы общественного мнения с готовностью вступали в такие союзы. Большинство ученых, экономистов, историков, социологов в конце XIX в. уезжали в Германию, чтобы получить степень доктора наук, которая еще не присуждалась так широко в США. Там они проникались идеалами бисмаркского этатизма, органицизма, коллективизма, государственного управления обществом, когда бюрократы и планирующие органы руководят картелированной экономикой совместно с организованным крупным бизнесом.