Мальчик сделал небольшую паузу.
– Знаете, от чего мне становится страшно, по-настоящему жутко, мисс Лоутон?
– От чего, Лали?
– Не от того, что в любой момент могут накрыть федералы. Нет. Эти ребята действуют. По каким-то странным причинам, известным исключительно им, но они взялись за дело. И учитель понимает это лучше меня. А значит, он их немного, но уважает. Понимаете, чем все это обернется? Теперь мистер Эйс подключит все возможные резервы, чтобы выстоять. И тогда нас ждет что-то воистину устрашающее, мисс Лоутон.
Насвистывая отрывок из оркестровой сюиты номер три Иоганна Себастьяна Баха, Эван поднял ведро с холодной водой и облил полицейских, связанных при помощи бельевой веревки, которую Эйс обнаружил в доме Алленов.
- Подъем, мученики.
Мужчины, приходя в себя, начали осматриваться по сторонам, не понимая, что происходит.
– Я знаю, ваши ноги болят, господа, но поверьте, это не самое страшное, что могло с вами случиться за сегодня. Всего лишь два пулевых ранения на двоих. Думаю, из вас сделают героев. Эдаких Пекоса Билла и Теодора Рузвельта. Да, я понимаю ваше удивление, Рузвельт – и ковбой.
– Какого… Вы не понимаете, что делаете!
– Тише, солдат. Или мне придется заставить тебя молчать. А уж в этом деле я кое-каким опытом располагаю.
– Это нападение на сотрудников…
Но Эван не стал дожидаться окончания фразы мужчины. Подойдя к нему, Эйс наступил ногой на раненое бедро, чем спровоцировал крик стража порядка.
– Прекратите эту комедию. Современный кинематограф превратил вас в жалкое подобие смельчаков, сражающихся за эфемерные ценности. И да, это было последнее предупреждение. Назовите мне ваши имена.
Тот, который молчал, ответил сразу:
– Пауэлл.
– Офицер Пауэлл, думаю, ваш товарищ, учитывая, что он сейчас плачет от боли, не в состоянии ответить на мой элементарный вопрос. Выручите его.
– Джон. Его зовут Джон.
– Замечательно. Итак, Пауэлл, скажите мне, что для вас смерть?
Мужчина испуганно посмотрел на Эвана. Но ему не хотелось, чтобы с ним произошло то же, что и с Джоном.
– Это конец, наверное. Ничего.
– Какая утонченная философия, Пауэлл. Что ж, если для вас это не является какой-то крупной проблемой, драмой или же трагедией, пожалуй, мы приступим к осуществлению задуманного мной.
Эйс подключил телефон, принесенный из гостиной, к розетке и поставил его рядом с Пауэллом. После чего достал из кармана листок, на котором был написан текст.
– Знаете, я ведь не шутил, когда говорил о том, что вам просто не повезло, господа. Вы только представьте, сколько всего должно было произойти, чтобы вы оказались в таком неприятном положении: мое рождение, трансформация сознания, прослушивание телефонных разговоров, предательство Кристофера Аллена, спонтанный вызов на место преступления. И это лишь несколько пунктов из миллиона, блуждающих на задворках моего разума. Так вот, Федеральное бюро расследований задалось целью уничтожить вашего покорного слугу, – Эван указал рукой на себя, – но они до сих пор не располагают точной информацией о моих деяниях, да и доказательств в их распоряжении нет как таковых. И тут мне приходит в голову блестящая идея – дать им улики. На самого себя. Не гениально ли, друзья?
– А…простите, что перебиваю, какой в этом смысл?
– Я понимаю, вы думаете, что я проникнусь к вам состраданием, как к милому собеседнику. O sancta simplicitas. Это уже не имеет принципиального значения для вас, Пауэлл. Я продолжу. Некий специальный агент Уэлдон Кеннеди приложил немало усилий, чтобы потревожить меня и вывести из равновесия. Но это сравнимо с легким бризом, который мнит себя разрушителем миров, присоединяясь к деструктивному торнадо. Мистер Кеннеди, что весьма и весьма неосмотрительно для сотрудника бюро, оставил в паре мест номер своего телефона. Во-первых, обладатели данной информации уже мертвы. Во-вторых, этой информацией теперь располагаю и я, джентльмены. Это, – Эван продемонстрировал листок с текстом Пауэллу, – то, что нужно будет сказать, когда я соединю вас со специальным агентом. Думаю, репетиции нам не понадобятся. Я позабочусь об интонациях.
Эйс взял скотч и примотал им телефонную трубку к голове полицейского. После чего взял в руки излюбленный нож и набрал номер агента Кеннеди.
– Федеральное бюро расследований, с кем вас соединить?
– Какой у вас приятный голос, мадемуазель. Я хотел бы поговорить со специальным агентом Уэлдоном Кеннеди, он оставил свою визитку на случай, если мне что-нибудь станет известно о местоположении ‘номера один’.
– Секунду.
– Агент Кеннеди на связи.
В трубке послышался лишь какой-то шорох.
– Агент Кеннеди. Я вас слушаю.
Еще мгновение – и динамик разорвался ужасными воплями, доносящимися с того конца провода:
– Агент…специальный агент…о, господи, Уэлдон Кеннеди. Я обращаюсь к вам…к вам…голосом офицера Пауэлла, номер жетона – один-семь-четыре-один… Доблестного рыцаря, оказывающего услугу вашему покорнейшему ‘номеру один’…боже… С незапамятных времен мне известно об операции по моей ликвидации…и…и…вынужден признать – я обеспокоен тем, что наши защитники – могущественное Федеральное бюро….бюро расследований исполняет свой долг спустя рукава… как можно выходить на охоту…без ружья, агент? Господи, господи! Я намекаю на вашу некомпетентность. Вы…вы, прежде чем заняться мной, не удосужились вооружиться доказ….доказательствами моей вины, или причастности…к тому или иному….противоправному, незаконному….деянию. Я…обескуражен…и даже…отчасти разгневан. Пожалуйста……. Я, находясь в состоянии, близком….близком к абсолютному благоденствию…заявляю…если хотите….даю слово, что лично предоставлю вам…улики….на самого себя…боже… ибо считаю священным долгом….оказание всевозможной помощи….людям, не обладающим выдающимися…. способностями ….но… призванных…исполнять не менее важный долг… – защита невинных и униженных… я говорю…о вас…агент. Но…за услугу…господи… нужно платить. Или хотя бы…хотя бы…идти на компромисс. Мое условие – тет-а-тет… десятое января…Льюистон…двадцать-три-ноль-ноль…кампус колледжа Бейтс. Если…вы…будете в сопровождении…своих приятелей…закат покраснеет в мгновение ока…считайте, агент….агент Кеннеди…это предупреждением. Искренне ваш, всегда инициативный….. ‘номер один’.
В горле Уэлдона пересохло. Последняя фраза офицера Пауэлла сменилась непроницаемой тишиной. Звонок был отслежен.
Когда сотрудники федерального бюро вошли в дом Алленов, они наткнулись на рыдающую женщину, склонившуюся над окровавленным телом мужа. Рядом сидела маленькая девочка, которую звали Кристина. Кристина Аллен. Несчастное дитя, ставшее свидетелем страшной бойни. Глория, с трудом удерживая руку на весу, указывала в сторону подвала.
– Мэм, скажите, он здесь?
– Нет….нет….нет….
– Что в подвале?
Но больше женщина ничего не сказала.
Группа захвата во главе с Уэлдоном медленно двинулась на цокольный этаж. Открыв дверь подвала, они наткнулись на мрак. Проведя рукой по стене, агент Кеннеди нащупал выключатель.
Вспышка.
То, что сотрудники бюро увидели в следующую секунду, вряд ли когда-нибудь забудется.
На полу, усаженные друг рядом с другом и перемотанные скотчем, покоились окровавленные тела двух полицейский. Над их головами на стене красным была сделана надпись: