«01000011 01100001 01110100 01100011 01101000 00100000 01101101 01100101»
Подойдя ближе, агент увидел, что мужчины лишены глаз.
Пустые глазницы служили нулями в линейке кода, дополненного единицами, сделанными фломастером на лицах покойных.
В руке офицера Пауэлла лежала бумажка с надписью: «Один – свидетели».
9 января, 1974 год. Льюистон, штат Мэн
– И что теперь, Эван?
Наступила ночь. Форд «Гэлэкси» медленно, но уверенно двигался в сторону Льюистона, в котором у Эйса были назначены сразу две встречи. Первая – со специальным агентом Уэлдоном Кеннеди, обнаружившим тела полицейских. Эван знал, что теперь тот напуган нешуточно. А чей-то страх – самый простой и доступный из всех инструментов манипуляции. Количество ошибок в том или ином розыгрыше прямо пропорционально степени ужаса, охватившего визави.
О второй встрече Эван договорился, заехав по пути из Провиденса домой. Ему пришлось изрядно покружить по всему Савин-Хилл, чтобы убедиться, что подозрительных фургонов, незнакомых автомобилей и праздно шатающихся зевак нет в радиусе даже шестидесяти метров от особняка. Пусть Эйс и рисковал, но он был вынужден забрать с собой бухгалтерскую книгу и часть сбережений, дабы не появляться в отделениях банков еще как минимум неделю.
Единственный звонок в Бостонской черте Эван сделал из телефонной будки на Гринхейс-стрит, неподалеку от парка Сейлона. Адресатом оказался Роберт Гендельман – друг Джонатана Озерански, один из самых влиятельнейших людей востока страны, владелец «Аэтна Инкорпорэйшн», компании, специализирующейся на медицинском страховании.
– Здравствуйте, Роберт. – На другом конце провода повисла тишина.
– Эв…Эван?
– Именно, мистер Гендельман. Я звоню, чтобы попросить вас об одолжении.
– Какого черта, Эван?! Со мной связался Картер, он рассказал мне такое…
– Картер – это ваш человек в Федеральном бюро, полагаю?
– Да, но…
– Nemo omnia potest scire, Роберт, никто не может знать всего. Сомневаюсь, что кто-то поверил бы вашему покорному слуге, если бы тот показал записи в бухгалтерской книге, если бы кто-то узнал, какие суммы обходят стороной налоговую казну. Поэтому не стоит верить всему, что говорят.
– Я понимаю, Эван!
– И не надо никаких «но», мистер Гендельман. Думаю, годы нашего с вами безукоризненного сотрудничества стоят гораздо больше, нежели звонок вашего приятеля из бюро, помощь которого мне и потребуется. Но помощь заочная – через вас. Поэтому я спрошу прямо – окажете ли вы мне услугу?
Роберт ненадолго замолчал. Эван всегда являлся надежной опорой в том или ином деле, ни единого сбоя за весь период сотрудничества, его бухгалтерский талант порой вызывал искреннее восхищение. И даже если этот человек в чем-то и замешан, то касаться их отношений это не должно.
– Я помогу тебе, Эван.
– Замечательно, мистер Гендельман. Я сразу перейду к сути. В данный момент у меня на руках «Беретта 1951М», предположительно, принадлежит одному из сотрудников Федерального бюро. Мне нужно, чтобы Картер назвал имя обладателя данного пистолета и по возможности, если сохранились какие-либо отпечатки, провел дактилоскопический анализ.
– Когда тебе нужны результаты?
– Утром, десятого января.
– Как можно будет с тобой связаться?
– Мы встретимся с вами завтра на кладбище Сейнт Джозефс в Льюистоне в одинадцать ноль-ноль. Я передам вам оружие и оставлю свои контакты.
– Храни тебя Господь, Эван.
– Спасибо, мистер Гендельман.
Из окна стремящегося в Льюистон «Гэлэкси» можно было разглядеть изумительный пейзаж. В перспективе красовались леса (которыми так славится штат Мэн) укутанные в снежное махровое покрывало. По правую руку от Аннет распростерлась бесконечная скалистая береговая линия, омываемая холодным атлантическим океаном, выбрасывающим на заледенелую каменную сушу короткие волны.
Автомобиль постепенно уходил ввысь, тонул в объятиях могущественных Аппалачей – приютом реликтовых тюльпанных деревьев. Эван понимал, что эту зиму они не переживут.
– Мир осиротел, потеряв еще одного из своих немногочисленных прекрасных детей.
Чем выше Форд «Гэлэкси» поднимался по ровной дороге, тем восхитительнее казались озера, разбросанные по всей территории штата. Теплилось ощущение, будто все трое – Аннет, Эйс и Эулалио – едут навстречу переменам, спокойствию, которое когда-то должно было сменить этот затянувшийся «даунсвинг».
- О чем ты?
– Я полагаюсь на тонкий расчет, моя дорогая. То, что случилось в доме Кристофера Аллена, совершенно не случайно. Скорее, это обыденная закономерность. Живое подтверждение тому, что длинный язык и импульсивность приводят к катастрофам, личным трагедиям. Все произошедшее – драма для маленькой Кристины. Травма для ее матери. И просто ненужная смерть бывшего товарища, оказавшегося тем самым Буридановым ослом, вставшим пред двумя кучами сена – бюро и мной соответственно.
– Что нас ждет в Льюистоне? Опять кто-то умрет? – Аннет пришла в ужас, когда поняла, что улыбается, произнося эту фразу.
– Я не исключаю возможности непредвиденных обстоятельств, но в моей голове рисуется весьма безоблачная картина, Аннет. И это хорошо. Для всех.
– Для всех…
Дорога отняла много времени и сил, так как мотору автомобиля приходилось тянуть своих пассажиров в гору. Но когда Эван притормозил у придорожного мотеля, никто не чувствовал себя уставшим. Все трое заселились в номер и занялись своими делами. Аннет отправилась в душ, Эулалио включил черно-белый телевизор, а Эйс приготовил небольшую сумку, в которую положил пистолет, нож и бухгалтерскую книгу. После чего снял перчатки и присел на кровать.
– Мистер Эйс?
- Да, мой юный друг?
– Послушайте…
«…размах антивоенного движения объясняется неравенством сил противников – самая мощная держава в мире обрушивает миллионы тонн бомб и снарядов на одну из самых слабых стран мира. Немногие американцы имеют представление о последствиях налетов американских самолетов в Южном Вьетнаме, где обширные районы объявлены «зонами свободного огня». Актом жестокости, получившим наиболее широкую известность, является массовое истребление шестнадцатого марта тысяча девятьсот шестьдесят девятого года жителей небольшого селения Май Лай. Сотни вьетнамцев, включая стариков и женщин с младенцами на руках, были окружены, загнаны в ров и расстреляны американскими солдатами. Многие американцы испытывают чувство стыда за то, что их страна до сих пор совершает массовые убийства с целью сохранения у власти в Сайгоне генеральской элиты и богатых землевладельцев. Другая причина появления мощного антивоенного движения заключается в том, что граждане Соединенных Штатов просто устали от этой войны, в которой на данный момент убито более тридцати тысяч американских солдат и еще двести тысяч человек ранено, и которой не видно конца…»
– Казус Белли, Эулалио. Это кредо нашего правительства. Им всегда нужен формальный повод, пусть даже самый незначительный, чтобы открыть огонь.
- Но эти люди…в Май Лай… почему они гибнут, мистер Эйс? Разве кто-то должен умирать лишь потому, что был приказ – стрелять на поражение? Как вообще их пальцы спускают крючки, когда никто не сопротивляется, я не понимаю…
– Мне знакомо это недоумение, Лали. Пройдет некоторое время, и ты поймешь, что не все имеет причину или логику, если речь идет о чем-то человеческом. Не всем нужна подоплека, равно как и не всем нужен мир. Желание системы избежать равновесия очевидно. Но скоро все это прекратится. И тебя испугает нечто большее – ухмылка, с которой все будут вспоминать о тысячах погибших. Улыбка, сопровождающая разговоры о павших в бессмысленной бойне.
– Знаете, при всем стремлении понять окружающий мир, я порой отказываюсь находить оправдание подобным выходкам.
– Ты заблуждаешься, Эулалио. Чтобы понять мир, не нужно оправдывать его детища. Достаточно действовать настолько рационально, насколько велит растущее в тебе побуждение что-то изменить.