Мужчина поднял свое тучное тело и побрел в сторону аппарата. Как и любой молодой человек, Джордж поддался собственному любопытству и взял листок, который так внимательно изучал мистер Колдвэлл. Эта бумажка тоже оказалась копией, на которой красовался педантичный почерк человека, подписавшегося «Эйс».
«Коинтелпро» (контрразведывательная программа Федерального бюро расследований) — наглядный пример империалистической стратегии и тактики подавления свободомыслия, сочетание аморальности, коварства, полного пренебрежения к праву со стороны тех, кто по долгу службы должен охранять его ценности.
Конкретно «контрразведывательные операции» — это использование самых различных незаконных, преступных методов для дискредитации, нанесения морального, материального ущерба, а порой — и физического уничтожения честных, свободомыслящих американцев. В число таких методов входит клевета, распространение провокационных слухов, фальсифицированных фотографий, подложных документов, провоцирование конфликтов между единомышленниками, членами различных организаций, наконец, замаскированные убийства.
Санкционируя применение незаконных репрессий к инакомыслящим, противникам антинародной политики, финансовая олигархия демонстрирует свою слабость, неуверенность перед лицом усиливающегося кризиса капитализма. Внесудебные репрессии в форме уголовных преступлений, которыми являются «Коинтелпро», в отношении людей, невиновных ни в чем с точки зрения буржуазного права, лишь подтверждают объективность выводов об эрозии в Соединенных Штатах буржуазной законности. Важно и другое. Нарушая законы и расправляясь без суда с невинными людьми, политическая полиция демонстрирует слабость позиций правящей верхушки и тем, что трусливо прячется за декорации, созданные путем манипулирования «свободой печати» и другими конституционными свободами. Термин «Коинтелпро», несмотря на то, что он известен лишь узкому кругу посвященных и рассчитан на «внутреннее употребление», все-таки был и является методом маскировки, сокрытия подлинных целей тех, кто «заказывал музыку». Все, что вам нужно – это обратить внимание».
Ace
Когда послышался скрип пола, продавливаемого огромным, потеющим сотрудником библиотеки, Джордж поспешил положить листок обратно.
– Парень, я забыл, у нас закончилась бумага. Представляешь? Какой-то тип зашел несколько часов назад, попросил сделать три сотни копий вот этого листка, – он повертел знакомой бумажкой перед носом Джорджа, – заплатил и просто ушел, оставив мне один экземпляр. Странный мужик…
– Что ж, если нет бумаги, химию придется отложить. Спасибо, мистер Колдвэлл. Увидимся завтра.
– Беги, если найдешь где-нибудь на территории такое послание – прочти обязательно.
– Хорошо. Всего доброго.
Джордж покинул здание библиотеки и побежал в общежитие. Ведь если кто-то распространяет эту информацию, значит, кому-то нужно, чтобы она дошла до адресатов. Да и на шутку это не походило. Написать подобный манифест мог кто угодно, но ни один студент не рискнул бы местом в престижном колледже, только чтобы так пошутить. Да и назвать каламбуром информацию на листке было тяжело, скорее, прочитанное напугало Джорджа.
Суть. Почерк. Подпись.
Человек, написавший это, явно не подвержен влиянию тщеславия.
Около входа в общежитие стояли трое одногруппников парня.
– Эй, Карпентер, иди сюда! Тут кое-что интересное!
Безусловно. Когда секреты становятся достоянием общественности, жизнь превращается в одни большие дебаты.
Эйс лег рядом с Аннет и закрыл глаза. Ближе к ночи боль вернулась, но к счастью несколько таблеток аспирина помогли ему миновать пик разбушевавшейся мигрени.
– Эван?
– Я вас слушаю, Аннет, очень и очень внимательно.
– Ты и впрямь хотел, чтобы мы с Эулалио улетели?
Эйс понял, что девушка пыталась поставить акцент на слове «хотел», но волнение в голосе сковывало речь Аннет.
– Признаюсь, моя дорогая, я не желал вашего отбытия, по крайней мере сейчас, когда ваше присутствие не доставляет никаких неудобств вашему покорному слуге. Я пытаюсь сказать, что есть разница между тем, чего мы хотим и тем, что необходимо делать. Я буду с вами более откровенен – на подходе к мотелю я испытал нечто нетривиальное – мизерное замешательство при мысли, что отправляю вас в свободное плавание. И не потому, что это неправильно, а потому, что я не смог захотеть этого по-настоящему, зная – такой выход будет единственно верным из сложившейся ситуации. Ваше дыхание в ночи постепенно становится колыбельной для моего уставшего сознания, Аннет, ваше поведение, ставшее чем-то несомненно человеческим, сбросившим оковы инстинктов, в определенные моменты помогает мыслить трезво и мне.
– Тогда скажи мне, Эван, в чем проблема? Ты не мог просто взять и избавиться от нас с Лали. Я в этом уверена.
Эйс протянул руку к губам Аннет, приложил к ним указательный палец и сказал:
– Наступит время, и я все вам расскажу, моя дорогая. Поверьте мне на слово.
Когда мужчина закрыл глаза, Аннет приблизилась к нему, обняла и поцеловала в щеку.
А нутро загорелось желанием остановить время.
Даже у Эвана.
Привязанность – вот, что разрушает наши жизни. Мы всецело утопаем в мирах других людей, которым присваиваем значение «близкий».
01001011 01101001 01101100 01101100 00100000 01101000 01100101 01110010 00101110
Мартин Лютер Кинг постоянно повторял одну фразу: "У меня есть мечта".
Я вижу проблему в нас. Нет. Не так. Я вижу в нас неразумное семя. Которое бросили в наши головы родители, учителя, телевидение.
Они заставили нас полагать, что есть несколько доминирующих ценностей, имеющих априорное, фундаментальное значение для любого человека. Подобно тому, как нас кормили идеями о боге, в нас взращивали твердую уверенность в том, что хорошо – это быть семьянином. Что на рождении ребенка кончается мечта, утопающая в быте и снедающих мини-задачах по воспитанию.
Что вторая половинка – это что-то вроде эшафота фантазии.
Нашу жизнь заранее поделили на равные составляющие: детство, школа, высшее образование, работа, семья, пенсия, смерть.
Как будто нас рисовали черно-белыми акварельными красками.
Нам не оставили возможности полагать, что есть нечто большее, нежели бог и любовь. Но каждое поколение забывает о том, что сознание течет и меняется.
Пространство трансформируется и претерпевает метаморфозы. Мы никогда не будем жить в той эпохе, в которой расцветали наши предшественники. Равно как мы и не станем моложе, чем сейчас. Есть общие физиологические закономерности. Это старение – увечья и инфаркты. Что угодно. И социальная жизнь, наша ментальная прошивка ни за что не окажется похожей на устаревшую модель мировоззрения.
01001001 01110100 00100111 01110011 00100000 01110100 01101001 01101101 01100101
Поиск виновных не вложит в руку спасительную лучину.
Но осознание оставляет надежду на мечту.
Время примет и приласкает КАЖДОГО ВТОРОГО своего Покойника.
ОСТАЛЬНЫЕ же…останутся гнить в памяти слепых поколений.
Когда Эван открыл глаза, слова, увиденные во сне, стучались в оживающий разум.
Ему показалось, что его разбудил какой-то шорох. Так и было – Эулалио проснулся вместе с учителем и шепотом, дабы не потревожить Аннет, произнес:
– Доброе утро, мистер Эйс. Выгляните в окно.