Electa una via, non datur recursus ad alteram…*
Искренне ваш, Эйс.
Electa una via, non datur recursus ad alteram… *– Избравшему один путь, не разрешается пойти по другому.
31 декабря, 1973 год. Штат Мэн. Льюистон.
Региональный медицинский центр Святой Марии.
Сидя рядом с палатой матери, Аннет пыталась унять дрожь. Сама же больница, из места, где людям спасают жизнь, превратилась в развлекательный центр. Пьяные врачи и медсестры. Свободно перемещающиеся больные, которым прописан покой.
Новый год… в месте, где поводов для радости едва ли наберется и пара.
Двое из персонала в обнимку удалились в туалет, поддерживая друг друга за талию. Где-то послышался сигнал, скорее напоминающий мышиный писк, нежели тревожный рев, сообщающий о том, что в палате номер N стало совсем худо больной X. Дежурный врач, подпирая стенку и запинаясь о совершенно, по его мнению, неровный пол, устремился к месту тревоги.
Новый год… у людей, которые не имеют права отмечать его, взяв ответственность за тех, кто в любой момент может покинуть "место торжества".
Шум, заполонивший больничные коридоры, разбавлялся треском старого телевизора, у которого собрались несколько стариков. Праздничные программы прерывались в связи с непогодой, столь редкой гостьей всего штата. Температура воздуха опустилась до "минус двадцати". Стеной валил снег, порывы ветра сбивали с ног. Некогда мокрый асфальт превратился в каток, на котором каждый желающий мог оставить отпечаток нетрезвого тела.
Новый год… даже у природы, которая решила внести свои коррективы в многолетний уклад климата восточного побережья.
– Пора, Аннет… – обернувшись, и едва не задохнувшись от внезапного появления "покорного слуги", миссис Лоутон долго вглядывалась в лицо своего «наставника».
Минута устрашающего молчания. Жалкие попытки собраться воедино. Дыхание постепенно выровнялось, но ритм сердечного биения в данную секунду превышал обыденный в разы.
– Эйс, вы не будете против, если я задам один вопрос?
– Дерзайте, Аннет. – И вновь не видно лица. Тот же шарф, та же шляпа. Лишь приглушенный сладкий баритон.
– Что вам от меня нужно?
– Я хочу, чтобы вы кое-что поняли. Идемте.
Поднявшись, Аннет обнаружила, что ноги ее почти не держат. Войдя в палату, Эйс сел в кресло для посетителей, находящееся в углу комнаты. Свет они не включали. Аннет подошла к матери.
– Разбудите ее. Она имеет право знать. Но дело даже не в этом. Бедная Дорис обязана сказать вам кое-что на прощание.
Миссис Лоутон провела рукой по плечу матери. Та, по-прежнему находясь в объятиях Морфея, некоторое время всматривалась в лицо дочери, то ли не признавая, то ли, собираясь с мыслями.
– Аннет… Почему ты одна? И почему все кричат? Они мешали мне засыпать. – Голос Дорис напоминал шорох осенней листвы.
– Мама… – и больше никаких мыслей.
– Доченька, я не знаю, зачем ты здесь, но они ужасно со мной обращались. Когда я отказывалась пить лекарства, Доктор Чайлд выключал аппарат, который помогает мне дышать. Лишь когда я поднимала руку в знак согласия, он возвращал мне "легкие".
Слезы текли сами собой. Никакое сердце не способно выдержать таких материнских мучений.
– А когда я просила медсестру помочь мне встать, она говорила, чтобы я закрыла свой поганый рот. И тогда я ходила под себя. Узнавая о том, что моя постель мокрая, доктор Чайлд бил меня полотенцем.
Разрывающая нутро пустота. Она растет и растет. Вселенское горе, восполняющее Аннет, вот-вот найдет выход в эвтаназии.
– Мамочка… Я… Я просто хочу сказать тебе, что люблю тебя, и… не хочу, чтобы ты так страдала. – В коридоре послышались крики. Все находившиеся у телевизора, вели обратный отсчет: "Десять! Девять! Восемь!"
– Мама, видит Бог, я не хотела. Но так и впрямь будет лучше для всех… – голос утопал в рыданиях.
"Семь! Шесть! Пять!".
Аннет упала на пол. Рука потянулась за шнуром, который, питаясь от розетки, подавал жизнь в тело Дорис.
– Эйс! Я не могу!!!
– Сделай это, Аннет!
– А потом доктор Чайлд ударил меня по лицу…
"Четыре! Три!"
– Я прошу, не заставляй меня, я люблю ее….
– Давай же!
– Медсестра плевала на меня, когда…
– Господи, Эйс…
– Выдергивай шнур!
"Два! один!"
Щелчок. Минута. И только прерывистый писк монитора, который смешивался с плачем Аннет, бросившейся на грудь покойной матери. Эйс нажал кнопку вызова врача. Последнее, что слышала Аннет: "Вызывайте полицию! Она убила ее!".