- Ты что-то сюда добавил?
- Нет, дорогая моя. Это аромат настоящего кофе. Вы привыкните.
- Он восхитителен. Привыкать не к чему. - Аннет не могла скрыть удивления. Напиток был бесподобен.
- Я рад, что смог угодить вам.
Они, не спеша, совершали по маленькому глотку, не отрывая друг от друга взгляда.
- Думаю, мы здесь, чтобы обсудить какие-то детали?
- Не спешите, Аннет. Почему вы пьете кофе, держа чашку в левой руке?
- Я... не знаю. Не задумывалась. - Лицо девушки налилось румянцем.
- Не люблю, когда меня обманывают. Не люблю тщеславных людей, Аннет. Что бы вокруг вас ни происходило, сущность остается неизменной. И с этим мне предстоит бороться. Я заметил, что вы сняли кольцо, в тот момент, когда только вошли в кабинет. И вы делаете все, чтобы я заострил на этом внимание. Это смелый поступок, учитывая мои предупреждения. Но я доволен. Не смотря на вашу жажду похвалы и одобрения любого поступка. Может быть, вы таким образом добиваетесь моего расположения, но подхалимаж - не самый правильный метод из тех, что вы могли выбрать.
- Почему ты думаешь, что знаешь меня? Почему каждый мой поступок расценивается как провал? Я же не могу быть тобой! - в голосе девушки зазвучала некая обида.
- Тише, Аннет. Когда теряешь самоконтроль, становишься уязвимым настолько, что и представить нельзя. Особенно, когда напротив вас сидит человек, убивший всех ваших близких. Я знаю вас. Знаю, чем вы дышите и зачем совершаете то или иное действие. В данный момент я живу вами. Не забывайте об этом.
Аннет хотела встать, но Эван одним движением головы предупредил ее, что не стоит этого делать. Девушка не хотела ничего портить, через какое-то мгновение она раскаивалась. И не понимала, почему слова "учителя" так задевают ее. Да, для этого могла быть сотня причин, но еще совсем недавно казалось, что все идет хорошо.
- Я принимаю ваш бунт. И говорю: держите себя в руках. В один миг случается то, на что не надеешься годами. Подобное случилось и со мной. Я не хочу, чтобы вы перебивали меня, пока я буду вести свой рассказ. Я прошу вас слушать предельно внимательно. Готовы ли вы?
- Я надеюсь.
Налив по второй чашке и прочистив горло, Эван приступил:
- Я никогда не мог терпеть насмешки. Каждый, кто пытался подшутить надо мной, платил довольно высокую цену. Каждый алкоголик, ночевавший в моем доме, оставался лежать на сырой маренговой земле лицом вниз. Все поступки матери становились для меня вызовом, новыми задачами, ответы на которые виделись мне равными нулю. Потом появился мистер Лоутон. Отец Джейсона. Он сделал из матери настоящую леди, такой, какой ее хотел видеть я. Мне больше не нужно было кого-то убивать. Ваше внезапно оборвавшееся общение с Джейсоном - моя заслуга. Я нашел для себя новую цель. То, от чего где-то внутри меня происходил взрыв. Этой целью были вы, Аннет. Впервые мы встретились в парке "Савин Хилл", помните? Небесного цвета сарафан, ветивер, египетский жасмин, волнительный поцелуй? Но я не показал лица, чтобы не напугать вас. Следующая наша встреча состоялась на Лонг Варф. Вы полагали, что я совершу самоубийство. Мистер Лоутон тогда уже отправился за решетку, а мы проводили с вами вечера. Любовались заливом. Я показывал картины, нарисованные мной за время существования этого дома в качестве постоялого двора. Возможно, подставлять отца Джейсона было опрометчивым шагом. Что сказать? Мне не хватало опыта в подобных вопросах.
В один прекрасный день я не появился на берегу, близ которого меня ждали вы. После того инцидента мы так ни разу и не увиделись. Вы вновь повстречали Джейсона Лоутона, но уже в колледже. А я похоронил свою мать. Ее убили, Аннет. То было время величайшего гнева, охватившего все мое естество. В какой-то момент мне перестали казаться глупыми все эти рассуждения университетских философов о карме, фатуме. Неизбежности, воздаянии. Мне казалось, что смерть матери - моих рук дело, все, что я натворил, вернулось в удвоенном размере. Но клин вышибают клином. Самые нерадивые студенты оказывались расфасованными по мешкам и утопленными в Атлантическом океане. Я стал взрослее. Если раньше я уничтожал законченных людей, отвергнутых обществом раз и навсегда, то здесь я предупреждал даже подобное отвержение. Люди, неспособные обучаться, стали моим маленьким экспериментом. Университет поднимал тревогу, призывал студентов быть чрезвычайно бдительными, но разве глупец внемлет разумному? Скорее, он его игнорирует.