Я осторожно дотронулся кончиками пальцев до его лица, провёл ими по скуле, погладил лоб, а потом наклонился и прижался губами к его щеке. На него было больно смотреть, мне было до слёз его жалко, а самое главное — я ничем не мог ему помочь. Я замер на несколько минут, так и прижимаясь губами к холодной коже мутанта, когда за спиной ощутил запах другого альфы. Ко мне подошёл хирург, лицо которого было скрыто маской. Я не мог разглядеть, что у него за мутация, да и не особо хотелось — меня волновал только Глэйд.
— Как он?
— С ним всё будет в порядке. Наш организм восстанавливается быстрее вашего, и скоро все они пойдут на поправку. Мы вводим им снотворное и обезболивающее через капельницу, так что они сейчас ничего не чувствуют. Им повезло, всё могло закончиться куда хуже.
— Как с Полом?
— Да.
— Как он умер?
— Я знаю, что ты носишь ребёнка, тебе не стоит сейчас об этом слушать, ладно? Просто погиб — и всё, тебе этого знания достаточно. Его кремируют сегодня же, нечего с этим тянуть. Вернёмся к Глэйду: когда он очнётся, мы переведём его в палату. Мы ещё будем давать им снотворное, чтобы большую часть суток они спали. Вот когда ему станет получше, и он сможет проводить какое-то время в сознательном состоянии, приходи к нему почаще. А сейчас, если ты хочешь кому-то помочь и оказать моральную поддержку, будь с Дэнни. Вот уж кому и правда сейчас ни до чего будет.
— Хорошо. Но всё равно хоть раз-то в день можно мне приходить? Хоть ненадолго?
— Я вообще тебе не запрещаю, приходи, конечно. Только Глэйду от этого никакой пользы. А вот Дэнни очень нужна помощь. Он, кстати, ничего ещё не знает, за ним только что пошёл Майки. А Мэган сейчас прибежит к Роджеру — он ведь, как-никак, муж его брата. Самый близкий омега, получается. Ты бы лучше пока ушёл, тут сейчас такая сцена будет, тебе лучше не смотреть и не слушать.
— Нет, я останусь. Я чувствую себя виноватым перед Дэнни за то, что мой муж выжил, а его — нет. Я должен быть здесь, когда он всё узнает.
Я был слишком взволнован, напуган и потрясён горем, чтобы заметить то, что назвал Глэйда мужем. Меня отвели в комнату, где находилось тело Пола, и мы остались там — ждать Дэнни. В коридоре послышались шаги, и в дверном проёме показался Майки, поддерживающий бледного, дрожащего Дэнни. Его, как и меня, выдернули из постели посреди ночи, и его светлые волосы были спутаны, на нём была свободная футболка и мягкие спальные штаны. Он уже знал, что произошло, но ещё не осознавал. Когда он увидит тело, его с головой накроет ужас, боль и одиночество. Мы должны быть рядом.
За ними в проходе маячил не менее взволнованный и напуганный Мэган. Дэнни медленно подошёл к столу, на котором под белой тканью лежало тело его мужа. Майки не отходил от него ни на шаг, а Мэган подошёл ко мне и, повернув к себе лицом, прижал мою голову к своему плечу.
— Не смотри, не надо.
Я обнял его за талию и прижался к нему, как ребёнок, просящий защиты у взрослого. Послышался шорох ткани — хирург откинул простыню, чтобы открыть лицо Пола. Несколько секунд в комнате стояла жуткая звенящая тишина, потом послышался всхлип и стон, а потом комнату заполнили глухие, судорожные рыдания.
Я так и стоял, прижимаясь к Мэгану, а тот осторожно поглаживал меня по спине. Дэнни плакал долго, надрывно, захлёбываясь рыданиями. Все молчали. Наконец я почувствовал в себе силы повернуться и посмотреть. Дэнни стоял к нам спиной, наклонившись и положив голову на грудь, закрытую белой тканью, сжимая её пальцами. Майки стоял рядом, не решаясь дотронуться до него, хирург молча смотрел в пол. Я посмотрел на Мэгана — его глаза были влажными от слёз. По моим щекам тоже покатились слёзы, и только сейчас я осознал, что будь на месте Пола Глэйд, я бы точно так же горько рыдал над его телом. На меня будто снизошло озарение — я ощутил всю глубину и силу своих чувств к нему. Долго я отказывался поверить, что могу испытывать что-то к Глэйду, но, взглянув на чужое горе, я остро почувствовал всё, что накопилось в моей душе.
Дэнни же тем временем затих, всё так же лежа головой на груди мужа. Он тяжело дышал, и продолжал отчаянно сжимать белую ткань, будто надеясь, что это поможет вернуть Пола к жизни. Майки, всё это время стоявший рядом, бережно обнял его за плечи и отстранил от безразличного ко всему тела. Они медленно направились к выходу из комнаты, у Дэнни дрожали пальцы, а ноги подкашивались, и в какой-то момент он начал обмякать в руках Майки. Единственный альфа в комнате моментально оказался рядом, поднял потерявшего сознание омегу и быстрым шагом вышел в коридор.
Мы с Майком и Мэганом переглянулись, и мутант осторожно накрыл лицо покойника белой тканью. Мы вышли подавленные и молчаливые, заглянули в операционную, надеясь найти Дэнни именно там. Да, он сидел на стуле в уголке, уже пришедший в себя. Его всё ещё трясло, бледные губы были сжаты в тонкую полосу, а пальцы нервно сжимали подол футболки. Майки с Мэганом помогли ему встать, обняли с двух сторон, кивнули мне, чтобы я шёл за ними, и вышли из операционной.
— Одну минутку, я догоню.
Я быстро подошёл к Глэйду, всё так же спокойно спавшему, и осторожно, несмело дотронулся губами до его плотно сжатых губ.
— Отдыхай. У нас всё будет хорошо.
Я догнал ребят безо всякого труда, потому что они подстраивались под медленный шаг Дэнни. Мы отвели его в квартиру Майки, потому что ему нельзя сейчас было быть одному. Мэган отправился спать в квартиру Дэнни, потому что детей тоже нельзя было оставить. Джер был выпровожен на диван в гостиной, потому что гостя уложили в спальне. Меня Майки выставил, потому что я беременный и мне нужно больше спать и меньше волноваться, но я сказал, что мне страшно спать одному, и остался в квартире Майки. Мы прекрасно уместились втроём на широкой кровати, Дэнни положили посередине. Ему вкололи сильное успокоительное, и он должен был вскоре заснуть. Говорить не было никакого желания, и мы некоторое время пролежали в полной тишине, а потом заснули. Сумбурная, беспорядочная и страшная для многих из нас ночь скоро должна была закончиться.
Утро тоже не добавило радости. Мы проспали до полудня, проснулись хмурые и с гудящими головами, а на Дэнни вообще было жутко глядеть — его светлые волосы спутались, глаза покраснели от слёз, а кожа цветом напоминала скорее простынь. Позавтракав в абсолютной тишине, мы спустились на больничный ярус — для кремации Пола ждали только нас.
Дэнни позволили подойти к мужу ещё раз, но прикасаться уже не дали. Все мутанты были в респираторах, а Мэган, пришедший почти одновременно с нами, зайдя в помещение, хрипло вдохнул воздух и закрыл рот и нос ладонью — видимо, мутанты острее чувствовали запах разложения, чем мы. Омеге тоже дали респиратор, и он, как и ночью, встал позади меня, положив обе ладони мне на плечи. Дэнни несколько минут смотрел на бледное безучастное лицо, а я подумал, что они ведь разговаривали ещё вчера, до этой сумасбродной вылазки. Ещё вчера Пол шутил с ним, говорил о каких-то мелочах и глупостях, уверял, что всё будет хорошо, что объявление тревоги — только формальность и все в безопасности. Одним словом, он делал и говорил то же самое, что Глэйд мне. И я сейчас тоже пойду смотреть на бледное лицо своего мужа, безразличное к происходящему вокруг. Только вот пройдёт несколько дней, и его глаза, начисто лишённые ресниц, приоткроются, он улыбнётся мне слабо, попытается оправдаться хриплым голосом за свой совершенно безмозглый поступок. Потому что он живой. А вот Дэнни в последний раз видит лицо человека, которого любит.
Я не видел его лица, но на каком-то подсознательном уровне я знал, что он тихо плачет, как и я. Я не выдержал этой беззвучной драмы, подошёл к нему сзади и крепко обнял за талию, прижимаясь мокрой щекой к его лопатке. Он накрыл ледяными ладонями мои руки.