— Моя, — прошептал он, уткнувшись в мою макушку.
— Конечно твоя, ведь ты мой брат, — так же тихо ответила, когда до меня постепенно стал доходить весь ужас только что разыгравшийся перед глазами. Почувствовав невероятную слабость я на подогнувшихся ногах провалилась в окутавшую меня темноту.
Странные видения обступали меня со всех сторон. Назлы, моя милая подружка которая миг назад весела скакала возле меня, теперь лежала истекающая кровью, а над ней склонилась Зейнаб ханым с перепачканными кровью лицом и руками. Она почувствовала мое присутствие и подняв голову с ненавистью уставилась на меня. Женщина что-то крикнула, но я не смогла услышать этого так как внезапно между нами встал неизвестно откуда появившийся Джабир. Как щитом он собственной спиной загородил меня от матери, подобно бешенной фурии, пытающейся расправиться со мной.
Резко очнувшись я подскочила на месте. Все мои видения были настолько реальны, что я по-настоящему испугалась.
— Тише, моя хорошая, это я, все хорошо, — кто-то протянул руку и дотронулся до моей щеки. Мама. Мамочка моя. Нахлынувшие воспоминания о недавних событиях заставили меня броситься к ней и искать спасения в ее нежных заботливых руках.
Вечером приехал отец. Находясь достаточно далеко от дома, он вернулся сразу же как только получил весть о произошедшем. Как ни странно, но ни моя мать, ни, кто-либо из нашего окружения понятия не имел о том, как он мог так быстро обо всем узнать.
Секрет раскрылся очень скоро, когда по приезде, государь призвал к себе не меня, а Джабира. Как оказалось, именно брат послал гонца с письмом, в котором подробнейшим образом были изложены обстоятельства произошедшего. Но, если сын таким образом надеялся заслужить благодарность повелителя, то он очень сильно заблуждался. Государь не желая слушать никаких оправданий, набросился на него с обвинениями в том, что он, как наследник, не смог в его отсутствие должным образом справиться с возложенной на него задачей. Хан обвинил его в потакании женским капризам и прогнал с глаз долой не желая выслушивать дальнейших объяснений.
Не в силах усидеть на месте, я несмотря на строжайший запрет матери, крадучись направлялась к покоям отца. С Джабиром мы столкнулись в дверях. Покрасневший, с перекошенным от злости лицом, отчего его прекрасные черты заострились, больше напоминая хищного зверя, он с такой скоростью вылетел из ханских покоев, что едва не сбил меня с ног.
— Джабир, что случилось? — подбежала я к нему, но он отмахнулся от меня как от прокаженной и бросился прочь.
Ничего не понимая, прежде чем войти внутрь я обратилась к аге — слуге, охраняющему покои повелителя:
— Что произошло?
Ага не поднимая глаз продолжал хранить молчание так, будто меня и не было. Я повторила вопрос, и вновь ответом мне была тишина. Но я не была бы дочерью своего отца, если бы не наказала слугу, осмелившегося проявить ко мне неуважение. Подойдя к нему совсем близко, я зло зашептала прямо ему на ухо:
— Не хочешь отвечать? Что же, продолжай хранить молчание, а я сейчас пойду к повелителю и скажу ему, что ты осмелился поднять на меня глаза, и твой друг, — я указала на другого агу, — это подтвердит, не так ли? Он ведь не захочет, чтобы я обвинила и его?
Разумеется, ничего подобного я делать бы не стала, но с самого детства, нам внушали, что нет лучших глаз и ушей, чем верные слуги, которые вовремя способны предупредить тебя о любой надвигающейся опасности. Благодаря проискам Зейнаб ханым, науку манипулировать слугами я усвоила железно, и сейчас с удовлетворением наблюдала за тем, как еще совсем недавно смеющий проявлять неуважение к ханской дочери, по-прежнему не поднимая глаз взмолился:
— Умоляю вас, госпожа, не губите. Если хан узнает, что мы подслушивали его разговор, он велит вырвать нам языки.
— Он ничего не узнает, клянусь, — я не собиралась мучить несчастного, только хотела знать, что произошло. — Что сказал отец? Почему Джабир был не в себе?