Иван усмехнулся. Внезапно, неожиданно даже для себя. А уж для сидящих в напряжении людей за столом, тем более. Покачал головой, обернулся, пробежался взглядом по сосредоточенным лицам…
Наказать должен. И сделает это. Но, рубить с плеча…
Приятнее быть центром…
___
Еще через пару часов, когда в офисе остался лишь он и верный секретарь, идущий за ним и в огонь, и в воду, Иван немного успокоился. Не бывает неразрешимых проблем. Со всем можно справиться. Долгий разбор ситуации с юристами натолкнул на решение. А значит выход есть, такой, который сможет закрыть сразу две важные задачи — не потерять слишком крупного клиента и не поступить в ущерб фирме.
Главное никогда не сдаваться.
В машину Иван садился уставшим, но не взвинченным. Знал, что еще немного и он будет дома, там, где тишина и спокойствие. Но обычно короткая, тридцатиминутная дорога заняла больше часа. Медленное движение по заторенным улицам снова разозлило. Только в машине уже можно было не держать себя в руках.
Вот и сейчас, простояв у перекрестка почти двадцать пять минут, Иван не устоял — ударил ладонью по рулю, выругался и, в очередной раз потянувшись к шее, дернул сжимающий горло, словно удавка, воротник. Пуговица сорвалась, отлетела и с громкий звуком в тишине машины ударилась сначала о стекло, а затем упала на пол. Иван чертыхнулся, а потом еще раз, когда нетерпеливый водитель, нацеленный повернуть налево, но не нашедший в себе силы ждать, перегородил дорогу, чем снова образовал затор.
Иван был предельно зол, когда подъехал к дому. Вышел, хлопнув дверью, дернул петлю галстука и, распустив, небрежно перебросил его вокруг шеи. По парковке шел размашисто, раз за разом проводил рукой по волосам. Это тоже взбесило — привычка, давно умершая в детстве, снова вернулась, внося в размеренную жизнь нотки бесконтрольности.
А все она — безымянный воробышек. Со своими вечно спрятанными под капюшоном волосами. И редкими прядками, выглядывающими из-под него. Отчего-то такими манящими…
Сегодня девушка сидела у подъезда. В привычной уже куртке и джинсах. Смотрела на небо — темное, с первыми, проступившими сквозь облака звездами.
— Вы снова здесь? Не надоело? Ошиваться у чужого дома?
Иван неожиданно сорвался на нее, вздрогнувшую, повернувшую в сторону голоса голову и непроизвольно вжавшую ее в плечи. Глянувшую на него своими огромными глазами. Отчего снова захотелось постучать по груди кулаком.
— И вам добрый вечер, Иван, — девушка ответила тихо, не разозлившись, не выпустив наружу иголки, хотя могла бы. Он бы точно не сдержался. И не смог в итоге…
— Черт, — выругался, окинул взглядом зажатые между ногами ладони, низко опущенную голову… Сорвал галстук, рванул на себя дверь и вошел в подъезд.
Дико злился. На бестолковый день в целом, на юристов, глупых водителей, не умеющих водить машину, на хрупких девушек, сидящих у подъездов…
И ведь не сделала ничего плохого. Просто встретилась в неподходящее время. Пусть бы любовалась своими чертовыми звездами у аллеи, в «кармане»! Тогда и не заметил бы… А так…
Иван впервые в жизни почувствовал себя виноватым. Действительно виноватым. И не знал, что с этим делать. Извиняться глупо, хоть Воронов и не видел в раскаянии ничего унизительного. Просто… это ведь не о них.
Он вошел в квартиру, встретившую его тишиной, бросил галстук на тумбу у двери, рядом поставил сумку. Снял обувь, прошел по коридору в спальню, на ходу расстёгивая пуговицы на рубашке и стягивая с плеч пиджак. Опустил его на кровать, дальше ремень, брюки.
Замер, стоя посреди комнаты, посмотрел на пол — можно было опуститься, упереться ладонями о холодный паркет и вывести злость из организма. Сегодня понадобилось бы отжиманий тридцать. Хотя может чуть больше… Иван вытянул руки, перевел взгляд уже на ладони, кисти, изрезанные паутинистым рисунком вен, и передумал…
Достал удобные штаны, толстовку — тоже с капюшоном, как у неё — вернулся в прихожую, натянул кроссовки и, захватив ключи, вышел.
Извиняться…
Иван вышел из подъезда, громко хлопнув дверью, взглянул на все еще сидящую на скамейке девушку, и в следующий миг прикрыл глаза, медленно выдыхая, заметив, как она вздрогнула. Испугал все-таки. Не специально, совсем не преднамеренно, но…
Он аккуратно прикрыл дверь, медленно, под наблюдающим за ним из-под опущенных ресниц взглядом, подошел к девушке. Остановился в нескольких шагах от нее, спрятал руки в карманы и поднял голову к небу. Она там все время что-то ищет. Может и он найдет… Хотя бы правильные слова.
— Если вы пришли извинятся, Иван, то не стоит, — искал он, а нашла она. Смело приняла встречный взгляд. — Вы простите, что сегодня я здесь, а не у аллеи. Разозлила, наверное, своей навязчивостью. Просто луна сегодня… и лучше видно отсюда… и звезды… — вздохнула. — Не обращайте внимания. Я скоро уйду. Так что…
— Вы не хотите прогуляться?
— Так что… Что? — Иван спросил так неожиданно, что воробышек сразу и не поняла произнесенных слов. Снова подняла свой взгляд. Только теперь испуганный и немного удивленный. Замолчала, моргая пушистыми ресницами, в свете фонарей ложащимися на острые скулы причудливыми рисунками теней.
— Прогуляться. Хотите?
— Дождь… И тучи… Дождь скоро начнется, — замялась.
— Надеюсь нет. Иначе этот день уверенно войдет в тройку лидеров в номинации «Самый худший день».
— Вы не любите дождь?
— Нет. А гулять люблю. Иногда… Так, что? Составите компанию? — девушка замолчала, рассматривая мужчину. А Иван почувствовал, что внезапно пришедшая в голову мысль действительно хорошая. Главное, чтобы согласилась…
— Если вы не против.
— Был бы против, не предложил, поверьте, — мужчина усмехнулся. Вынул руки из карманов, обернулся по сторонам, а потом вновь взглянул на девушку, задумчиво изучающую его лицо. — Поднимайтесь, не бойтесь, — удивленно раскрывшую свои огромные глаза, заметив на обычно серьезных губах улыбку.
Воробышек моргнула, взглянула на ночное небо, вздохнула как-то печально и поднялась.
Оказалось, она была действительно хрупкой — такой, какой показалась в их первую встречу. А еще невысокого роста. Едва-едва доставала своей макушкой Ивану до подбородка. Худенькой, с тонкими кистями, которые, поднявшись, спрятала в карманах куртки. Стояла рядом, выглядывая из-под капюшона и ждала. А Воронов вдруг почувствовал себя неловко — высокий, с широкими плечами — он был громадным, словно скала рядом с ней.
Иван прокашлялся, провел ладонью по волосам и шагнул в сторону аллеи. Девушка засеменила рядом по левую руку. Ему приходилось подстраивать свой уверенный, размашистый шаг под ее — мягкий и немного суетливый. Первые минуты они провели в тишине, оставляя после себя лишь приглушенные звуки касаний кроссовок к тротуарной плитке.
— А что вы еще любите? Кроме звезд. Это очевидно.
— Хм… Разное. Кофе с молоком, например, — девушка улыбнулась, выглянула из глубины ткани и словила скошенный смешливый взгляд сверху. — У вас был плохой день?
— Не плохой. Сложный.
— Есть различия?
— Сложностей могло бы и не быть. Если бы люди ответственнее отнеслись к своей работе.
— У всех бывают ошибки.
— Бывают. Но я их не привык прощать, — Иван запнулся и подтолкнул ногой лежащий на дороге камушек.
— Даже самому себе? Хотя, постойте. Дайте угадаю… — девушка подняла руку, приложила указательный палец к губам и прищурилась. — Вы ошибок не допускаете, поэтому и прощать себе нечего.
— Когда вы это говорите, звучит как-то слишком убого, — Иван усмехнулся, покачивая головой. — Но да, стараюсь не совершать того, о чем после буду жалеть. У меня другой подход. Ко всему. К бизнесу и жизни. Ведь можно все проверить, просчитать риски, проанализировать возможные варианты развития событий и подготовить пути решения проблем и только лишь потом делать что-то.
— Никогда не поступали, опираясь на эмоции?
— Нет. И не жалею об этом.