Неожиданный порыв ветра ударил в лицо. Иван вдохнул ночную свежесть, раскрыв легкие, а воробышек чуть качнулась. Сколько же она весит? Воронов наклонил голову, окинул взглядом худую фигуру. Улыбнулся, заметив, как тонкие пальцы старательно пытаются убрать закрывшие лицо пряди. Но еще одно легкое дуновение ветра — и они снова на губах, запутались в пышных ресницах…
— А я поступала, — девушка убрала волосы за ухо и подняла голову, пожала плечами. — И да, жалела потом. Но как бы странно это не звучало, в тоже время совсем не жалела.
— Это не странно. Это обычная особенность человеческой природы. «Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал», — Иван скептически хмыкнул.
— Сказали так, словно вы не являетесь частью человечества. Не один из миллиардов, живущих на этой земле. Особенный… — снова глаза в глаза и опять его рука тянется к груди.
— Да, нет. Я самый обычный, — Иван сглотнул, усмехнулся и подтолкнул ногой уже знакомый камешек. Они вышли на набережную освещенную неоновыми вывесками кофеен и небольших магазинчиков — сейчас уже закрытых. — Сегодня, например, разозлившись я вырвал пуговицу на рубашке. Лежит теперь где-то в машине.
— Забавно. Не подумала бы, что вам это присуще.
— Что? Злость? — он взглянул на девушку приподняв одну бровь.
— Нет. Человеческие эмоции в принципе.
— Вы жестоки, — а потом и вторую — удивившись, но не смутившись. Усмехнулся, покачав головой.
— Или же это вы, Иван, не хотите принимать правду, какой она есть.
Воронов хмыкнул, позволив губам растянуться в улыбке — чуть шире, чем должны были. Она смело бросала в лицо его же слова. Возвращала их, наблюдая за реакцией, впитывала его такие редкие эмоции.
Иван покрутил в кармане толстовки ключи от квартиры и поднял голову к небу. Странно, но здесь почти не было видно звезд. Раньше он не замечал этого. Небо, затянутое тучами, в проблесках было темным. Оно словно терялось среди подсветок домов, фонарей, освещающих ночной город, сигнальных маяков прикрепленных на шпилях высоток… Небо здесь и правда было другим.
Где-то рядом прозвучали голоса и звук колокольчика над дверью. Иван обернулся — в приглушенном свете фонарей горели окна небольшой кофейни.
— Сегодня я не принес кофе. Хотите, можем зайти куда-нибудь? — он повел головой, останавливаясь. — Кажется здесь еще открыто.
Девушка взглянула сперва на здание, потом на мужчину. Сглотнула отчего-то и опустила взгляд.
— Нет. Не стоит. И кофе не нужно. Не хочу. Правда, — отказалась. А потом еще раз. И еще… И внезапно вскинула голову, — Но если вы хотите, то… Вы идите. И поздно уже. Мне пора… Я думаю.
Только вот Иван думал иначе. Расставаться не хотел, да и кофе в принципе тоже. Смотрел на побледневшего воробышка и прокручивал в голове ее реакцию. Снова нахлынувшее чувство быть до́лжной? Ведь понятно, что и денег у неё явно нет и платить за себя она не позволит. Или внезапное смущение из-за одежды? Хотя ему было плевать, что на ней надето. А вот ей… Неизвестно.
Но Ивану показалось, что девушка не хочет заходить в кофейню совсем по другим причинам. Ее бегающий, опущенный к земле взгляд, внезапная бледность, — хотя куда уж сильнее — дурацкий капюшон наводили на мысли…
— Вы можете кое-что сделать для меня? — Иван спросил, не веря в положительный ответ, но отчаянно надеясь.
— Я не знаю…
— Пожалуйста, — они стояли друг напротив друга. Пытаясь найти ее глаза Иван склонил голову, а девушка наоборот — приподняла. Смотрела сначала в землю, а потом набралась смелости — ответила. И пусть из-под ресниц, но и этого было достаточно для его «пожалуйста».
— Подождите меня здесь. Всего минуту.
Воронов не отводил взгляд, пока не увидел ее неуверенный кивок головой. Подождал еще несколько секунд, молчанием ответил на ее тихое: «Иван», пропитанное надеждой, и отошел только лишь после того, как заметил искорки смирения в огромных глазах и тихий выдох сквозь сомкнутые губы.
У него не было привычки оборачиваться. Он всегда смотрел только вперед, куда бы ни шел. Но сейчас отступив всего на несколько метров от девушки, Ивану нестерпимо захотелось обернутся. А он привык: если чего-то хочется — делай. Поэтому…
Девушка стояла у кованного парапета лицом к воде. Снова рассматривала свои звезды, высоко подняв голову. В темноте ночи, на опустевшей улице, стоя вот так, в одиночестве, она и правда была похожа на воробья. Крошечного, пугающегося огромного внешнего мира, смотрящего в небо… Скорее всего мечтающего улететь. Как в детстве…
Иван провел ладонью по затылку, взглянул еще раз на девушку и быстрым шагом направился к зданию кофейни. Заказал, рассчитался и также быстро вышел, отмахиваясь от навязчивого, точащего словно червяк внутренности предчувствия. Открыл дверь, вскинул голову к набережной и выдохнул.
А потом улыбнулся — глупо, как подросток — потому что она ждала его.
— Вы не поверите, но у них закончилось молоко, — Иван остановился у парапета, опершись бедром о кованное ограждение. — Странно, если учесть, что это кофейня, — сам не понял почему начал оправдываться. Запнулся и протянул девушке бумажный стакан. — Поэтому я еще взял вам мороженное.
Девушка перевела пристальный взгляд с мужчины на его руки. Нахмурилась, свела брови в переносице… Иван видел, что она хотела отказать, буквально слышал ее тихое «нет».
— Хотите правду? — поэтому опередил рвущиеся наружу слова своими. Воробышек выглянула из капюшона, просканировала сосредоточенное лицо, моргнула, но кивнула. — Мне приятно угощать вас кофе. Вы улыбаетесь, когда пьете его и закрываете глаза от удовольствия… Впервые в жизни я хочу делать что-то, не ожидая ничего взамен.
— Я не знаю, что на это ответить… — прошептала, обескураженная его словами.
— Ничего. Просто возьмите.
И она взяла. Протянула руки, коснулась холодными пальцами его — горячих — и забрала оба стаканчика. Иван улыбнулся, выдохнул внезапно скопившийся в легких воздух и развернулся лицом к воде. Они пили кофе, чуть слышно разговаривали, наблюдали за неспешно бьющимися о бетонные ограждения волнами…
Внезапно Иван понял, что вся накопленная за день злость… отступает. Схлынывает с напряженного тела, как вода, унося с собой негодование и тянущее душу разочарование в людях. Даже в зал идти не хотелось. Да и не нужно уже.
Сейчас было хорошо…
Вот так, ночью, на набережной рядом с молчаливым воробышком, глотая остывающий кофе из бумажного стакана.
И ей кажется тоже.
— Здесь очень красиво, — Иван повернул голову и посмотрел на девушку. Кивнул, соглашаясь с ее словами.
— Я люблю это место. Оно странным образом притягивает к себе. Здесь красиво в любое время года, не только сейчас, когда вокруг цветут цветы, а деревья утопают в зелени.
— А зимой вода замерзает?
— Вы никогда не гуляли здесь зимой?
— А сколько лет этому району?
Вопрос был странным. Иван повернул голову, взглянул на девушку и замолчал. Казалось, просто размышлял, вспоминая. И на самом деле думал. Только не о возрасте высоток у воды.
— Четыре года. Река здесь и раньше была. А вот жилой комплекс и вся инфраструктура по обеим сторонам появилась относительно недавно. Это по сути окраина, но она существует, как полноценный город в городе.
— Поэтому вы и выбрали квартиру в этом микрорайоне?
— Отчасти. Я люблю уединенность. А здесь не глядя на то, что ты живешь в мегаполисе ощущаешь себя словно в своем собственном маленьком мире.
Девушка кивнула и снова посмотрела на воду. Подняла руку и лизнула языком мороженное. Иван опустил локти на парапет и вытянул ладони вперед, удерживая пальцами кофе.
— Вы родились здесь?
— Да.
— Были в отъезде?
— Можно и так сказать, — девушка усмехнулась и убрала упавшую на лицо прядку. — Меня долго не было. И я не видела всего этого, — указала подбородком на дома, стоящие по ту сторону. — Но зато сейчас вижу. Мне нравится.
— Да. Мне тоже, — Иван нехотя отвел взгляд. Сделал глоток, вдохнул ночной воздух. — Я много путешествовал. Есть очень красивые места, страны и города, поражающие своей грандиозностью, уникальностью, самобытностью и современностью… Но где бы я ни был, всегда возвращался и не жалел. Хотя есть возможность жить где-то далеко отсюда. Где захочется, в принципе… Но я люблю этот город. Со всеми его плюсами и минусами.