Иван усмехнулся, поднял руку, посмотрел на ладонь. Сжал ее немного, потер пальцы друг о друга, вспоминая, как всего несколько часов назад они касались нежных волос, так надежно спрятанных под ненавистным ему капюшоном. Улыбнулся — теперь уже теплее — словно вновь почувствовав касания.
Она не оттолкнула его, не разозлилась. Хотя могла и была бы права. Иван никому не позволял нарушать свое личное пространство, раздражался, когда переступали невидимые границы. А сам… Вторгся, не спросив разрешения, шагнул, не оглядываясь, не давая ни себе, ни ей времени подумать и отступить. Просто потому, что отчаянно хотелось… Он понимал, что это неправильно. Но в тот момент низменные человеческие желания взяли верх над разумом.
Нужно было извиниться. Снова.
Но, как и что говорить? За что просить прощения?
За то, что ему безумно хотелось стянуть ее капюшон, распустить туго сплетенную косу и зарыться ладонями в волосах?
За то, что до дрожи в руках, до покалывания в пальцах хотелось потрогать ее острые скулы, провести пальцем по приоткрытым губам?
За то, что хотелось поцеловать ее?..
Иван опустил руку, вытер ею лицо, сжал пальцами переносицу. Усмехнулся. Как так получилось, что девушка, при встрече с которой сперва всегда хотелось разозлиться, смогла перевернуть его устроенный упорядоченный мир с ног на голову? Незнакомая, молчаливая, чрезмерно таинственная… И ведь Иван даже имени ее не знал, а хотелось…
Много чего хотелось. Но Воронов привык опираться на логику и ум, оставляя свои чувства на втором плане. А еще проявлять уважение, о котором вчера совсем забыл.
За свои тридцать с небольшим у Ивана было достаточно женщин. Не слишком много, хотя с размером его банковского счета, подтянутым телом, дорогими машиной и квартирой для привлечения внимания даже делать ничего не нужно было. Женщины сами летели на огонь не боясь обжечься, но…
Он выбирал их, как работу — придирчиво, оценивающе. И оценивал прежде всего не размер груди, холеную внешность или полноту накачанных губ. Его волновали другие критерии — ум, проницательность, мудрость, красота… Куда без неё. Он умел ценить то, что видел перед собой. Но Воронова она всегда привлекала живая, настоящая. Иногда умело подчеркнутая.
Сейчас в его жизни отсутствовала постоянная женщина. Хотя ее в принципе никогда и не было. Его отношения всегда были яркими, незабываемыми, но и такими же короткими. Иван умел делать женщин счастливыми, умел ухаживать и дарить подарки. А они… Словив удачную партию уже во всю планировали свадьбу. Не поинтересовавшись нужна ли она ему.
А его все устраивало. Частые, страстные встречи на нейтральной территории, совместные походы в рестораны, на выставки. Ивану никогда не хотелось большего… Семью, босую беременную жену, готовящую завтрак на кухне, встречающих у порога с работы детей…
А им хотелось. Поэтому и расставались. Без скандалов и ссор. Иван таких и не выбирал, с которыми они бы были. Он относился к женщинам с уважением — единственное, что успели вложить в его маленькую детскую голову родители. Не было потребительного отношения, не было мыслей о том, что с ними можно просто спустить пар…
И они ценили это. А когда спустя несколько месяцев, максимум полгода приходилось расставаться, уходили с улыбкой на лице и поцелуем, оставленным на мужской щеке.
Но дождливым вчерашним вечером Иван забыл и о уважении, и о границах. И теперь, шагая за зовущей его девушкой, мужчина хотел… Да ничего в принципе не хотел.
Просто шел.
Шел за той, которая ждала.
— Идите сюда, скорее.
Девушка дождалась, пока Иван войдет в карман, оставит сумку на скамейке, через нее же перебросит снятый с плеч пиджак. Посмотрит на девушку, озадаченно и удивленно, но шагнет навстречу. Туда, куда она показывала.
Воробышек стояла у края скамейки, где обычно любила сидеть. Перебрасывала взгляд с Воронова, медленно приближающегося к ней, на небо — темное с яркими проблесками звезд — и обратно. Заметно нервничала, но улыбалась.
— Станьте вот здесь, Иван. Давайте, не бойтесь, — указала на место около себя и чуть отшатнулась, когда он подошел слишком близко. — Так, теперь развернитесь и посмотрите вон туда.
Воробышек вытянула руку и указала своим тонким пальцем куда-то высоко на небо, где Иван должен был что-то увидеть. Но кроме звезд там не было ничего. А они ведь не в новинку.
— Что я должен увидеть? — поэтому он задал вопрос, ничуть не смутившись. Опустил голову и посмотрел на взъерошенного воробья. Улыбающегося, с яркими, горящими из темноты капюшона глазами.
Девушка качнула головой, на секунду спрятала взгляд, а после вновь подняла его, встречая вопросительный мужской. Слегка коснулась рукой предплечья, неуверенно и аккуратно потянула Ивана на себя, удерживая за ткань рубашки.
— Посмотрите еще раз.
Иван секунду вглядывался в пылающие огнем глаза воробышка, буквально чувствовал ее нетерпение и искрящее в воздухе счастье, а потом поднял взгляд и посмотрел на небо, следуя за тонкими пальцами.
— Видите? — она вновь спросила.
— Кажется вот эти звезды светят ярче, — мужской голос внезапно прозвучал глухо с заметной хрипотцой, пришлось прокашляться. — А возможно это только кажется.
— Нет, Иван. Они действительно сегодня ярче обычного, — девушка медленно опустилась на скамейку, обхватила тонкими пальцами край дерева, все еще глядя на небо. — А знаете почему?
Иван опустил голову, посмотрел на воробья. Она была очень красивая. В свете луны и стоящих неподалеку фонарей ее лицо пылало загадочным светом. Казалось, исчезли извечно украшающие его синяки под глазами, острие скул смягчилось и теперь его можно было потрогать, не боясь порезаться.
Воронов рискнул и присел рядом.
— Расскажете? — спросил и улыбнулся, заметив, как огонь в глазах вспыхнул с новой силой.
— Сегодня парад планет, Иван. Полный, — она оторвала взгляд от созерцания темного неба и опустила голову. Чуть склонила ее, поглядывая на Воронова. Заметила, как его брови взлетели еще выше и закатила глаза. — Ой, да бросьте. Я не поверю, что вы не знаете, что такое Парад планет.
— Слышал, — Иван откинулся на спинку скамейки. Усмехнулся, когда словил на себе раздраженный взгляд. — Ладно-ладно, простите. Знаю, конечно. Просто мне нравится вас слушать.
Девушка улыбнулась и еще раз взглянула на небо.
Иван наблюдал за ней искоса. Как она прикусывает нижнюю губу, а потом словно опомнившись отпускает ее. Как подчиняясь силе ветра колышется выбившаяся из хвоста темная прядь. Как воробышек забавно морщит нос, когда волоски падают на лицо.
Пришлось спешно отводить взгляд, когда она заговорила.
— Астрономы не любят называть это явление «парадом». Спорят все время. Твердят, что это сближение планет, но люди не слушают, — девушка улыбнулась. — Парад — это событие, яркое, красивое, загадочное. Местами пугающее. Слышали о «конце света»? Их часто объединяются вместе. Да… А я бы сказала: парад планет явление восхитительное, — она повернулась к Воронову. — Они бывают разными. Три планеты выстраивается в одну линию часто, почти каждые два года. Четыре планеты сходятся вместе раз в год, пять — раз в 19 лет. Это удивительно, не находите? Но полный, Иван… 10 марта 1982 года — в тот день произошел редкий парад всех девяти планет Солнечной системы, — воробышек вернула взгляд на небо. — Они все: Меркурий, — она посмотрела влево, — Венера, — чуть правее, — все от Марса до Плутона, — взгляд переместился вправо, а потом вновь вернулся к Ивану, — оказались по одну сторону от Солнца в секторе с углом 95°. А до этого, только с углом в 40° такое было 11 июня 1128 года.
Она замолчала, а Ивану нестерпимо захотелось вновь услышать ее голос.
— Расскажете, как это будет сегодня? —поэтому попросил и выдохнул, когда она сначала стрельнула горящим, удивленным взглядом, а после кивнула и тоже откинулась на холодное дерево.
Ткань ее толстовки касалась мужского предплечья, затянутого в рубашку.