Ни тем самым отцам, считающим, что могут делать всё что угодно — смешивать людей с грязью, подставлять, играться с жизнями.
Ни работодателям, смотрящим с высока на еще неопытного студента.
Ни девушкам, которые брезговали общаться с ним и не стесняясь, обсуждали во всеуслышание его заношенный свитер и единственный пиджак. В то время как сами не чувствовали и капли отвращения, стирая колени перед седеющим обрюзгшим покровителем.
Иван дернул головой, снова заталкивая мысли в дальний угол. Заметил, что девушка пошевелилась, услышав звук, подняла голову, несмело глянула на него.
— Мне очень жаль, Иван.
— Чего?
— Того, что рядом с вами не было людей, которые могли в нужный момент подставить плечо и поддержать. Мне правда жаль…
Воронов застыл, вглядываясь через разделяющие их метры в голубые глаза. Как? Как она это делает? Как забирается под кожу, как находит то, что годами было спрятано от других?
Это непривычно, вызывает раздражение и злость. Это не нужно и… больно.
Иван вздохнул, провел раскрытыми ладонями по волосам, вытер лицо, затем опустил их между коленей… Мазнул взглядом по щенку, так и оставшемуся сидеть у ее ног. Улыбнулся ему отчего-то.
Внезапно захотелось уйти — смалодушничать, поступить, как подросток. Но он вроде как обещал… И Меркурия дождаться, и Венеру…
А свои обещания привык сдерживать.
Всегда.
Как и оставлять последнее слово за собой…
— Я не тот человек, которого нужно жалеть.
Глава 8
JONY — Аллея
Иван поднялся с кровати, потянулся к пульту от кондиционера, который лежал на тумбе рядом.
Выключил.
Подошел к французскому окну, распахнул створки и ступил на балкон.
Воздуха в комнате не хватало, а здесь его было достаточно.
Чтобы вдохнуть и на максимум раскрыть легкие.
Воронов обхватил ладонями кованное ограждение, поднял голову к ночному небу. Усмехнулся. За все свои тридцать лет он никогда так часто не смотрел на небо. В последнее же время…
Улыбка исчезла с лица, когда взгляд упал на аллею и притихшие «карманы». Пальцы сжались сильнее — до побелевших костяшек.
Ее снова не было.
Она не пришла. Ни сегодня, ни вчера, ни пять дней назад…
Исчезла так же внезапно, как и появилась.
Еще недавно они пили кофе, сидя на скамейке у подъезда, разговаривали о кинематографе, а сейчас… её нет. Не зря он называл ее воробышком. Она, как птичка однажды впорхнула своими маленькими крылышками в его жизнь, разрешила себя потрогать, покормить. Заинтересовала непривычным для сотни таких же птиц, летающих вокруг, цветом оперения и улетела, всколыхнув не только воздух около себя, но и мужскую душу, оставшуюся в одиночестве.
Ее словно никогда и не было раньше. Она исчезла, не оставив после себя ничего. Только воспоминания, мучающие потерявший сон мозг.
Ему действительно понравился парад планет. Запомнился. Ведь раньше он не видел такого, да и, по правде говоря, еще пару недель назад и не подумал бы, что так легко стал бы тратить свое время на вот это… На звёзды.
В тот вечер, давно перешагнувший границу с ночью, они еще долго сидели на скамейке в «кармане». Пили кофе, который он все-таки сделал и вынес из дома. Разговаривали, много и обо всем. Воробышек рассказывала ему о космосе, он же не старался делать вид, что ему интересно. Потому что это было действительно так.
Интересно слушать ее, запоминать, вникать в то, что она говорит, задавать вопросы, не боясь показаться смешным или глупым. С ней вообще было легко. Девушка улыбалась, временами тихонько смеялась, смущалась, замечая, как он прожигает ее взглядом. А Иван, он ведь не специально… И взгляд останавливал, и «зависал».
Она все больше притягивала его к себе. Необъяснимо для него, непонятно чем и почему, но факт оставался фактом. Тянуло… И его, и упрямого щенка, который остался с ними до самого утра. Несмотря на то, что его отвергли. Вроде как… Лежал у ног девушки, иногда вскидывал голову слыша её смех, водил мокрым носом по сторонам и вбирал в себя ее запах. Запоминал, наверное,…
Они дождались.
И Меркурия, и Венеру, которая стала видна лишь ранним утром. Иван четко помнил лицо воробышка в тот миг, когда она наконец отыскала глазами очередную планету, появившуюся в ряду таких же планет и указала на неё пальцем. Девушка была счастлива, улыбалась — открыто и искренне, — а еще она расслабилась, прикрыла глаза и застыла так на несколько минут. Казалось, будто внутренне выдохнула.
И от этого стала еще красивее…
Разошлись, когда уже стало светать. И казалось, что уходить не хотелось обоим.
Но пришлось. Ведь ему на работу, а ей…
Тоже куда-то.
ALEKSEEV — «Как ты там»
В первый вечер без нее Иван не подумал ничего плохого. Девушка чуть больше двух недель ежедневно приходила к его дому. Но в жизни всё ведь могло случиться… Внезапно появившиеся дела, встречи… Да все, что угодно!
Только его уверенность рассы́палась на части так же быстро, как и родилась. Потому что на следующий день она тоже не пришла.
И на следующий.
Иван приходил с работы, переодевался, делал кофе — почему-то на две персоны — и шел на улицу. Сидел у подъезда, прогуливался по аллее, в одиночестве пил крепкий напиток с молоком, сидя на скамейке в «кармане».
А она все не появлялась.
И это… тревожило.
Каким-то непостижимым, странным образом заставляло сердце мужчины больно сжиматься, стоило только представить, что с ней что-то случилось. Ведь она не могла, вот так просто, без объяснений пропасть. Или могла?..
Могла, скорее всего. Девушка ничем ему не обязана. Случайные попутчики, как однажды она их назвала…
Только почему так странно на душе?
Иван разжал пальцы, спрятал руки в карманах пижамных штанов. Услышал шорох за спиной и снова улыбнулся, приподняв уголок губы.
Они встретились поздним вечером.
Два одиночества на безлюдной улице.
— Привет.
Воронов остановился у подъезда, взглянул на выглядывающего из-под скамейки щенка и вздохнул. Обернулся, вздохнул ещё раз, когда не увидел никого вокруг, поставил сумку и присел на корточки. Задумался на мгновение, а потом протянул вперед раскрытую ладонь. Щенок уставился на мужчину своими огромными глазами — отчего-то отозвавшимися в сердце тупой болью —, перевел взгляд на ладонь, снова на лицо и все же рискнул, доверился. Протянул худую мордочку и ткнулся влажным носом в руку.
Иван усмехнулся.
— Тебя она тоже бросила, друг? — спросил тихо, не ожидая ответа, но щенок поднял взгляд, моргнул. Согласился. — И что мне с тобой делать? Сдохнешь ведь с голода.
Щенок убрал нос и опустил морду. Не надеялся уже ни на что. Казалось, в нем не осталось той самой веры в людей, о которой говорила воробышек.
Иван покачал головой, провел ладонью по затылку и вздохнул.
— Пойдем, бедолага, — протянул руки, поднял тощее тельце и заглянул в глаза. Щенок же непонимающе уставился на большого, сильного мужчину и засеменил лапами, пытаясь вырваться — испугался. — Не бойся, друг. Я не обижу, — Иван сказал и прижал его к себе, обхватив одной рукой. Второй поднял сумку и вошел в подъезд.
Лифта собака испугалась еще больше. Забилась в руках, крутя головой, беспокойно бегала глазами по мужскому лицу, а потом уткнулась носом в подмышку — спряталась.
В тот вечер они вдвоем спустились к «карману», прогулялись по алее — Иван шел медленно, щенок семенил рядом. Вышли на набережную, выпили кофе… И всё также вдвоем вернулись обратно — во внезапно опустевшую квартиру.
Щенок тихо прошел по комнате, вышел на балкон и остановился у ног хозяина. Иван даже не успел назвать его за эти дни. Не мог придумать как. Очередная возникшая в голове кличка почему-то через мгновение казалась нелепой и глупой. Всё чаще думалось, что она сделала бы это лучше…
— Скучаешь, друг? — Воронов опустил голову, взглянул на щенка. Спросил, словив ответный взгляд. Собака ткнулась носом в мужские ступни, повернула морду к аллее. Иван усмехнулся, вздохнул, ответил тихо. — Я тоже скучаю.