— Может вам нужно позвонить? — Иван сам от себя не ожидал такого, но по каким-то причинам не сдавался.
Теперь уже ему самому было важно победить в этой глупой, неравной борьбе. Доказать ей, что он может помочь, хоть помощи она явно не ждала. Или скорее не хотела…
— Нет.
— Вам нужно согреться.
— Я в порядке.
Воронов замолчал, рассматривая девушку. Он стоял в шаге от нее, спрятавшись под куполом зонта. Но ни он, ни она не обращали на зонт внимание. Иван мог сделать шаг и накрыть промокшее тело, скрыть от непогоды. Но его не захлестнуло волной альтруизма, а девушке определенно было плевать.
Все время она смотрела на Ивана — на жесткую линию сцепленных вместе губ, нахмуренный лоб, зло сведенные к переносице брови и играющие на скулах желваки. Казалось, она наслаждалась его реакцией, считывала ее, наблюдала и с нетерпением ждала, что же будет дальше.
А дальше… Он еще раз взглянул на промокшую фигуру девушки, хмыкнул, развернулся и шагнул в подъезд, сильно хлопнув дверью. Она разозлила его. Больше, чем обрушившийся на город дождь. Больше, чем… Сильно разозлила.
Захлопнув за собой дверь квартиры, он снял обувь, открыл шкаф, спустил с плеч пальто и повесил его на вешалку. Прошел в ванную, включил горячую воду и с наслаждением подставил руки под льющийся поток. Быстро согрелся, чувствуя, как по телу разносится тепло. Закрыл глаза и вновь нахмурился, вспомнив дрожащие губы. В который раз за вечер чертыхнулся и, наспех вытерев руки, вошел на кухню.
Из окон был виден вход в подъезд.
Девушка все также сидела на скамейке. Вновь спрятав ладони в карманах, она опустила голову, покрытую капюшоном, и дрожала под холодным дождем.
Воронов дернулся, отошел от окна, шагнул к столешнице. Резко открыл шкафчик, достал стакан и, включив кран, набрал воды. Сцепил пальцы вокруг хрупкого стекла и в два глотка осушил стакан. Опустил руки, громко ударив прозрачным дном о столешницу и склонил голову.
Он не выносил человеческой глупости, бессмысленности поступков и бестолковой траты ресурсов — времени и сил. А сейчас он сам занимался разбазариваем своего же личного ресурса.
Но видимо глубоко внутри остались живы атрофированные отростки человечности, потому что, разжав впившиеся в край столешницы ладони, Иван нажал кнопку на чайнике, достал стеклянную банку с листовым чаем и термокружку. Подождал пока закипит вода, насыпал терпко пахнущих листочков в емкость и залил кипятком. Оставил на столе и пошел в комнату стянуть мокрые брюки, сбросить отсыревшую рубашку и пиджак.
Переоделся, забрал кружку с чаем и вышел из квартиры.
— Что это?
Девушка подняла голову, подставляя лицо под немного стихнувший дождь. В широко раскрытых глазах застыло удивление, перемешанное со скепсисом.
— Горячий чай.
Иван вышел без зонта. Набросил на плечи легкую куртку, а на голову капюшон. Этого вполне хватило, чтобы не промокнуть — дождь успокаивался, сыпал с неба влажной крошкой.
— Зачем?
— Это пустые вопросы, которые не принесут с ответом ничего, лишь отнимут мое время.
— Я не просила тратить ваше время на меня, — девушка, не стесняясь, не ощущая смущения и неловкости заглянула прямо в глаза мужчине. Смотрела открыто, ничего не боясь. Наоборот, казалось, испытывала любопытство.
— Я сам решаю, на что тратить свое время. Возьмите чай.
Воронов застыл с протянутой рукой, а девушка не спешила принимать помощь. Наоборот сыпала вопросами, раздражая, вызывая недоумение и гнев.
— А вы всем помогаете?
— А вы всегда задаете так много вопросов?
— Нет.
— Вот и я — нет. Не помогаю, не в моих принципах.
— Почему тогда мне решили помочь?
Иван вздохнул, опустил руку и снял капюшон. Черные волосы быстро покрылись мелкими каплями и заблестели в свете стоящего неподалеку фонаря. Он тряхнул головой, смахивая влагу, и посмотрел на девушку.
— А отвечать на глупые вопросы — это наказание за помощь? — которая замерла, откровенно рассматривая его. Задумалась о чем-то ненадолго, а потом вздохнула.
— Я тоже — нет.
— Что «нет»? — теперь удивился Иван.
— Мои вопросы не глупые. Глупых я не задаю. Возможно человек не в состоянии понять заложенного в них смысла. Но в таком случае глупая не я, которая задает вопрос, а человек, которому этот вопрос адресован, — девушка пожала плечами, взглянула на Воронова, который опешил от неожиданной наглости и снова вздохнула. — Хотите открою вам секрет?
Иван хмыкнул, спрятал одну руку в кармане джинс, обернулся, глядя по сторонам, размышляя и пытаясь разгадать девушку, а еще сдерживая порыв развернуться и уйти.
— Предположим, что «да», — кивнул.
— А на самом деле «нет»? — она не унималась.
— Секрет, — Иван приподнял одну бровь, подгоняя.
— Ладно. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Знали такое?
Прозвучало так, словно родитель учил жизни ребенка, объясняя суровые законы джунглей. Нелепость. Девушке от силы было лет семнадцать, и ему, слегка перешагнувшему за тридцать, вдруг стало весело.
— И что это значит?
— Что вы от меня хотите? — задорные, искрящие любопытством глаза вмиг стали серьезными.
— Ничего, — скрыть усмешку не удалось. Иван пожал плечами, сбрасывая с себя цепкий, прожигающий внутренности взгляд.
— За помощь нужно расплачиваться. Всегда. А у меня нет желания и возможности отплатить вам.
Последние слова стали каплей. Той самой, что переполнила сосуд терпения и вылилась за края. Воронов прищурился, сделал глубокий вдох и медленный выдох сквозь плотно сведенные губы. Провел ладонью по мокрым волосам, а потом, решившись покончить с абсурдом, вновь поднял руку, удерживая в пальцах термокружку, обжигающую кожу даже сквозь толстый слой защитного пояса.
— Мне ничего от вас не нужно. Просто. Возьмите. Этот чертов. Чай, — отчеканил.
Резко, возможно грубо, так, как привык делать это с другими. И девушка не должна была стать исключением. Не в его правилах подстраиваться под людей. Они сами должны были искать пути подхода к нему.
Она кажется все поняла. Без лишних слов, без очередных раздражающих вопросов. Молча взглянула на него, печально опустила взгляд, но через секунду протянула руку и забрала чай. Нехотя, немного кривясь, оплела руки вокруг теплого стакана и подняла голову.
— Спасибо.
Он вышел из подъезда, надел солнечные очки, вдохнул чистый воздух и позволил себе мазнувшую по губам улыбку.
Сегодня не было дождя.
Небо было чистым, без единого облака, легкий ветер ласкал лицо теплом и только лужи на дорожках напоминали о вчерашнем ливне.
Воронов опустил голову и направился к машине, приветливо моргнувшую фарами, стоило только нажать на кнопку сигнализации. Ступил на асфальт и обернулся, зацепившись взглядом за что-то смутно знакомое.
В углу скамейки стояла термокружка.
Иван подошел к ней, застыл ненадолго, рассматривая. Потом наклонился, поднял и усмехнулся, покачав головой.
Она была полной.
Глава 2
Иван любил свой дом и район в целом.
Недавно отстроенный, он уже был укомплектован всей необходимой для жизни инфраструктурой. К тому же, помимо тянущихся к небу высоток и просторных парковок, между домами располагались небольшие, красивые аллеи с еще совсем молодыми деревьями. Редкие скамейки прятались среди дорожек и уютных «карманов», созданных с помощью высоких кустарников.
Вся эта красота и благоустроенность не волновала Ивана. Но иногда поздно вечером, возвращаясь с работы домой, мужчина бросал быстрый взгляд на бушующие красками уголки природы и на секунду останавливался, впитывая на подкорку момент свободы.
Для него она — свобода — была именно такой, в чистом ее виде. Когда тебя бросают, оставляют выживать, надеясь лишь на милость природы — на дожди, которые ждешь, чтобы не умереть от засухи, на землю, питающую твои корни и листву. Ты свободен от условностей, у тебя нет рамок — можешь расти не только вверх, но и вширь. Ты не подчиняешься законам других. И надеешься лишь на себя. Выживешь — выживешь. Нет… Значит не судьба.