И это было прекраснее всего. Иметь возможность дышать полной грудью. Так, как и сейчас, остановившись у машины на те самые несколько секунд, бросив взгляд на шумевшие на ветру листья.
Погода удивляла в этом году. В один из дней температура могла упасть до пяти градусов, когда на следующий плавила асфальт всеми тридцатью. Вот и сегодня, после вчерашней бури с проливным дождем, затянувшимся на весь вечер, было тепло. Совсем по-летнему, с легкой духотой, зависшей в воздухе.
Иван достал из салона пиджак, не надевая, сложил на сгибе локтя. Захватил сумку и, захлопнув дверь машины, включил сигнализацию.
Странно, как так получалось. Человек ведь не крохотное существо размером с песчинку и не может стать невидимым. Но мужчина снова не сразу ее заметил.
Девушку, сидящую на скамейке у его дома.
Там же, где и вчера.
Возможно виновата куртка, ее на девушке не было. Вместо куртки надета толстовка. Тоже черная, с накинутым на голову капюшоном. Снова спряталась. Ивану почему-то хотелось думать именно так. Что девушка пряталась. Сидя у всех на виду, но… пряталась.
Она вновь не подняла голову, когда мужчина проходил мимо. А он прошел. Не остановился, не заговорил… Что-то дернулось в груди. Возможно злость, смешанная с глупой обидой. Она отвергла его помощь, не приняла чай, хоть он и предупреждал, что возвращать термокружку не нужно.
Воронову в целом было незнакомо чувство сострадания. И он еще долго не мог вчера уснуть, злясь на самого себя. Чуть ли не впервые в жизни решил помочь другому человеку, а его прокинули. Вот так… просто и не задумываясь.
Ей не нужна помощь, сама вчера сказала. А он не привык… Ни помогать, ни навязываться.
Звук захлопнувшейся за спиной двери оглушил засыпающий подъезд. Иван вызвал лифт, вошел в него. Прислонился плечом к стене кабинки, на несколько секунд закрыл глаза, глубоко вдохнул и провел ладонью по лицу.
Глупо. Глупо думать о человеке, если сам человек этого не хочет. А Иван был уверен, воробышек не думала ни о ком. Даже возможно и о самой себе. Но еще глупее было бы снова приставать к ней со своей помощью.
Эти мысли, странным образом — не с позволения хозяина — роились в его голове. Все то время пока мужчина открывал дверь квартиры, снимал обувь, рубашку, запонки на рукавах… Пока надевал свободный спортивный костюм. Даже в душ не пошел, задумавшись о девушке. Включил чайник, открыл дверцу шкафчика, достал чашку, чтобы сделать кофе… И замер, словив взглядом банку с листовым чаем. Тем самым, что вчера готовил для неё.
— Твою ж… — резко выдохнул и хлопнул ладонью по столешнице. Сжал пальцы, пытаясь смять твердый камень, рыкнул, развернулся и вышел из кухни.
Не обращая внимания на закипевший чайник.
— Почему вы здесь?
Мужчина спросил резко, даже немного грубо. Сам скривился от жесткости в голосе, но не подал вида.
Девушка вздрогнула от неожиданности, подняла голову и уколола Ивана испуганным взглядом. А потом узнала его, неслышно выдохнула, так, что было видно лишь, как опустилась грудная клетка под толстым слоем ткани, пробежала глазами по мужчине — с низу от самых кроссовок, до небрежно взлохмаченных кончиков волос. Улыбнулась чему-то и вновь остановила взгляд на лице с трехдневной, ухоженной щетиной.
— А вы? — парировала. Уже привычно и почему-то даже… ожидаемо.
Иван долго смотрел на нее.
На выглядывающие из-под капюшона темные пряди волос, на, резко противоположное волосам, бледное лицо с огромными голубыми глазами и такими же огромными синяками под ними. Аккуратный нос с чуть покрасневшим кончиком — видимо все же замерзла — и острые, как лезвие скулы. Впалые щеки, не в угоду модной нынче худобе, а скорее от болезни или же голода.
Девушка не пряталась, не отворачивалась, не ныряла обратно под капюшон. Она позволяла себя рассматривать. Держалась уверенно и, казалось, сама с удовольствием наблюдала за мужчиной. Не говорила и даже не моргала. Позволяла считывать ее, как открытую книгу. Если удастся…
Иван вздохнул, отвел взгляд, посмотрел на покрытое первыми звездами небо и покачал головой.
— Не знаю, если честно, — заглянул в голубые глаза, укрытые пышными ресницами. — Сам удивлен, — и замолчал.
Он до сих пор не понимал: почему стоит здесь, почему ему было важно вновь подойти и заговорить с девушкой? Он совсем не тот человек, который первым подбежит к оступившемуся прохожему и подаст руку. Нет! Он тот, кто скажет, что необходимо было смотреть под ноги…
И несмотря на это, на то, что внутренне он чувствовал отторжение от своих же действий… Несмотря на всё, он был здесь.
Иван шагнул от подъезда, подошел к стоящей по другую сторону дорожки скамейке и обернулся.
— Я могу присесть? — опустился на остывающее после жаркого дня дерево, получив в ответ согласный кивок головой. Сел, прислонившись спиной, ненадолго закрыл глаза и облегченно выдохнул. Устал.
— Я забрал сегодня утром кружку, — но через минуту открыл глаза и посмотрел на наблюдающую за ним девушку. — Она была полной. Вы не выпили.
— Нет.
— Почему?
— Я говорила вчера. Мне не чем вам отплатить за помощь. Уже того, что вы сделали для меня предостаточно.
— И что же я сделал? — Иван хмыкнул и спрятал руки в карманах.
— Вам по пунктам рассказать?
— Попробуйте.
Она забавляла. А еще отчего-то не получалось разгадать ее, так, как он умел делать это с другими. Девушка не закрывалась от мужчины, не выставляла стен и барьеров. Она позволяла себя читать, но… Не удавалось.
— Во-первых, вы не прошли мимо. Знаете, сколько людей вошло и вышло из этой двери за те часы, что я сидела на скамейке? А я знаю. Считала. Непроизвольно, так вышло. Тридцать шесть. И только вы остановились и предложили помощь.
— Может быть те люди не поняли, что она вам необходима.
— Но вы же как-то догадались, — Иван предположил, а девушка сразу же оспорила.
— Так помощь вам все-таки была нужна, — мужчина удостоверился в своей же правоте, легонько припечатав фразу ладонью по скамейке. — Почему же отказались?
— Я не отказывалась. Я приняла то, что посчитала самым безобидным, не требующим платы.
— И что же это?
— Тепло. Я согрелась. Держала вашу термокружку в руках и согрелась. Спасибо за нее, — слова были искренними. Так казалось. Но всё равно вызвали усмешку.
— А почему вы считаете, что за это я не стану требовать платы.
— А вы станете? — и даже удивления не было в вопросе. Девушка спросила скорее из любопытства, а потом улыбнулась уголками губ, услышав ответ.
— Нет.
— Поэтому я так и не считаю.
В глупых романтических фильмах и книгах, насыщенных слащавыми моментами и пропитанных приторным сиропом влюбленности, часто можно услышать фразу, сказанную с придыханием: «Это, была девушка-загадка».
В этот бред Иван никогда не верил. В прочем, как и в любовь в целом. Но сейчас, именно сейчас его скепсис дал трещину. Повернул стрелку компаса, смотрящую строго вперед чуть в сторону.
Потому что она — эта странная девушка — была загадкой.
Настоящей.
Такой, которую хотелось разгадать.
Не потому что он мужчина, а она красивая девушка. Нет. Ивана не тянуло к ней, как к женщине — на такое говорят «не в его вкусе». Но и пройти мимо, как он сделал бы еще два дня назад, уже не смог бы. Странно, глупо… Но оттого еще более интересно. Наблюдать за ней, следить за тем, в какую сторону повернется их разговор. Ведь она отвечала не так, как сделало бы это большинство людей.
— Сколько вам лет? — мужчина прищурился, а девушка удивилась.
— Почему вы задали этот вопрос?