Улыбка не сошла с ее лица пока она говорила. И после тоже осталась…
Ваня вздрогнул, вмиг осознав всю глубину того ада, в котором она жила эти годы.
— Господи… — прошептал и опустил к коленям голову. Дышал, пытаясь сглотнуть подступающую к горлу тошноту.
Его замутило, стоило только вспомнить страшную картинку, которая каждую ночь появлялась у него перед глазами. Бледное лицо, разбросанные по подушке волосы, широкие ленты бинтов, удерживающие тело, кожаные браслеты на тонких запястьях и лодыжках…
И все это повторялось. День за днем, месяц за месяцем. Год…
А за ним еще один.
И еще…
Следом четвертый…
И пятый…
В мире, где главной ценностью являются деньги, в мире, скрытом от глаз обычных людей, в мире, где возможно все — чтобы избавиться от человека его не обязательно убивать. Стоит просто закрыть в таких же стенах, где жила Вера, и через время, при определенном подходе и используя определенные медикаментозные и другие практики, человека… не станет.
Физическая оболочка — это всего лишь тело. Но если в нем нет ничего кроме крови и костей — это не человек.
Ломаются даже сильные мужчины. А она всего лишь одинокая, ни в чем не повинная девушка. Чтобы вот так…
— Хочешь узнать, как я не сошла с ума? У меня цель была, Вань. Открыв комету, я рассчитала момент ее приближения к Земле на самое маленькое расстояние. Только вот случится это должно было через несколько лет. Мы планировали с мамой посмотреть на нее вместе. Но она умерла, а я решила, что должна это сделать сама. Ради нее… Прошло пять лет, у меня не было оборудования. Все могло измениться. Но я верила, что изначально все рассчитала правильно. И ради этого я сбежала. Чтобы увидеть комету. Ее появление должно было совпасть с парадом планет.
— Поэтому ты все время смотрела на небо… — Иван прошептал, наконец, сумев понять ее обращенный к ночному небу взгляд. Ее отчаянные попытки увидеть то, что было скрыто от людей за тысячами километров в глубине бесконечной темной бездны.
— Да. Смотрела. Хотела поставить галочку в единственной намеченной цели за все пять лет. Я не планировала возвращаться, но знала, что меня найдут. У меня ведь ничего не было. Ни денег, чтобы уехать, ни знакомых… Но и планов жить здесь дальше тоже не было. Сложно все время бороться с системой, когда ты один стоишь у нее на пути. Но, если плыть по течению, жизнь становится проще. Таблетки имеют чудесное свойство: даже самую ужасную картинку они могут разукрасить в яркие цвета. Только со временем уже нет тебя, как личности. Ты исчезаешь вместе с новой дозой. Человек без чувств, эмоций, ума он… никто. И ничто. Без цели мой мозг больше не стал бы бороться. Я бы не стала, понимаешь?
Вера наклонилась и заглянула в мужские глаза. Спрашивала словами, но основной вопрос был в них — в глазах. Бездонных, затягивающих в пропасть, из которой не выбраться. Но Воронов уже давно тонул в воронке водоворота и даже не пытался спастись…
Ваня долго смотрел на нее. На своего воробышка, так внезапно ворвавшуюся в устоявшуюся жизнь и перевернувшую ее с ног на голову. Ощупывал взглядом четко очерченную линию губ — немного искусанных и потрескавшихся от сухости, — бесконечно длинные ресницы, изящный рисунок едва заметных вкраплений веснушек на щеках…
Смотрел, впитывал, запоминал, любовался…
В глубине души радовался и молился всем, кого знал. Пусть не верил раньше, но сейчас был готов перечеркнуть все свои принципы и убеждения. А поэтому молился… За то, что встретил ее, за то, что нашел, за то, что успел…
— Вер… — Ваня позвал тихо, зажимая глаза пальцами, играя желваками и сдерживая дыхание, чтобы не сорваться. — Зачем ты мне это говоришь? Нет, я рад, но… Я же не дурак, Вер. И не священник. Я грехи твои отпускать не буду. И мемуары писать тоже.
Он старался — и говорить спокойно, и держать себя в руках. Но как сделать это, видя отрешенный взгляд голубых глаз и собирающиеся в них же слезы? Как успокоить разогнавшееся мужское сердце?
— Я не слышу в твоих словах будущего.
— Потому что здесь его нет! Я понемногу схожу с ума, Вань. И у меня больше нет сил бороться. Услышь меня — я су-ма-шед-ша-я! Услышь и отпусти…
— Не смей! Ты слышишь меня? Я тебя вытащу отсюда! Поняла⁈ Вытащу и ты забудешь это место. Навсегда.
— Да. Вытащишь. Обязательно вытащишь, Ванюш, — девушка всхлипнула, закивала головой. Ответила словно на автомате, будто успокаивая сидящего напротив мужчину.
— Вер, Вера… Воробышек… — который не послушал. Схватил ее ладони, зажал в своих руках. Придвинулся ближе, не обращая внимание на то, что она снова вздрогнула. — Я прошу тебя… Я. Тебя. Прошу. Не сдавайся! Не делай того, о чём я потом буду жалеть всю свою жизнь.
— Ты? Нет. Тебе не о чем жалеть.
— Как, по-твоему, я похож на дурака? Судя по разговору, очень даже похож. Но я не он, Вер. Больше… больше никогда не смей говорить и… Черт, Вера! Ты понимаешь, что еще немного и я возьму тебя на руки, занесу в машину и увезу отсюда прямо сейчас? Я могу, поверь. Но потом будут последствия. Я же хочу сделать все правильно. Услышь меня, прошу! Я. Тебя. Заберу.
Ваня не смог сдержать данное себе слово — вспылил. Разогнавшееся в груди сердце больно стучало о ребра, кровь шумела в ушах, пульс шкалил… Стоило всего на секунду представить, что он больше никогда не увидит своего воробья и клемы, надежно удерживающие разбушевавшиеся эмоции, сорвались. Вся его выдержка, хладнокровие, с которым он жил последние годы разбились в дребезги, падая и теряясь в ее ногах.
Вытолкав последние слова больше похожие на мольбу, Ваня застыл. Тяжело дышал, успокаивая взбесившийся пульс, неотрывно смотрел на девушку, которая царапала своими глазами его раскрытую душу.
— Зачем, Вань? — Вера прошептала, не в силах отвести взгляд и даже прикрыть глаза, из которых на бледную щеку упала слеза.
Она отрезвила — капелька влаги, скользнувшая вдоль тонкого носа к уголку губы, а затем, растворившаяся в воздухе и не сумевшая выиграть борьбу с шершавыми мужскими пальцами.
Ваня аккуратно коснулся девичьей щеки, едва задевая, притронулся к губам, скользнул по контуру и смахнул слезу. Перевел затуманенный взгляд на Веру и, улыбнувшись, шепнул.
— Чтобы ты показала мне звезды, воробышек. Без тебя их не видно.
Миша Марвин — «Не надо быть сильной»
Чтобы быть счастливым не обязательно находиться на берегу Тихого океана… Для счастья не нужно много денег и личной ячейки в Швейцарском банке… Оно не определяется чистотой бриллиантов на пальце или тяжестью часов на запястье…
Настоящее счастье оно другое — тихое, незаметное для случайных прохожих…
Ваня был счастлив.
Сидя на неудобной деревянной скамейке на территории психиатрической больницы, глядя на бессмысленные движения уток по водной глади пруда…
Сжимая в руках хрупкие ладони, играя кончиками пальцев по выступающим острым костяшкам, очерчивая причудливый рисунок, проявляющихся под кожей голубых вен…
Перебирая взволнованные ветром пряди длинных темных волос… Вдыхая едва уловимый запах женского тела… Украдкой любуясь тонким профилем…
Счастлив.
После тяжелого, эмоционального разговора всегда наступает период отката. Когда силы заканчиваются, когда накрывает спокойствие с нотками апатии. Когда эмоции затихают, а сердце успокаивает свой безумный бег.
Вера не плакала. После того, как Ваня смахнул единственную слезу, застыла, услышав его слова. Моргнула несколько раз, широко раскрыв глаза, будто не веря, сглотнула. А потом кивнула то ли себе, то ли ему и повернула голову, уперев взгляд на воду.