Ваня не спешил выходить из ванной. Стоял у запотевшего зеркала и всматривался в свое отражение. Сдерживал себя, чтобы не сорваться, не приоткрыть дверь, не приложиться к ней ухом, не вслушаться в звуки, раздававшиеся там, в глубине квартиры… Боялся, что снаружи его будет ждать пустота. Только страхи — они ведь иррациональны, да и он никогда не был трусом.
Вера была в гостиной.
Иван тихо подошел сзади, остановился в метре от девушки. Кашлянул негромко, прежде чем задать вопрос, чтобы не испугать. Она услышала и быстро покачала головой из стороны в сторону.
— Нет, нравится, — ответила и крепче обхватила себя за плечи.
Это было ожидаемо. Ваня анализировал и просчитывал и такое развитие событий. Готовился к любой ситуации. Но будь ты и тысячу раз подготовлен, это не отменяет того факта, что в груди все равно очень больно…
Иван выдохнул, опустил голову, обреченно провел по влажным волосам раскрытой ладонью.
— Сегодня поздно уже… Но ты не волнуйся, я сейчас Нине позвоню — это мой секретарь. Она квартиру найдет. Снимем завтра и я с самого утра отвезу тебя.
Вера покачала головой и развернулась. Ответила, глядя в мужские глаза, в темноте ночи кажущиеся совсем черными.
— Не нужно. Все хорошо Вань, действительно хорошо. Просто… я очень долгое время была заперта в четырех стенах. Я… я забыла, что такое дом. Настоящий дом. А у тебя он красивый и как… он словно крепость, за стенами которой ничего не страшно. Мне здесь очень нравится, правда, — она обвела взглядом комнату, улыбнулась и вновь стала лицом к окну. Вздохнула. — Я просто… Я смотрю на мир за стеклом, настоящий, свободный мир и я не знаю: кто я? Понимаешь? И что мне делать дальше…
Он понимал. Пока не знал, как ей помочь, но очень хотел. Чувствовал только, что должен быть ближе. Поэтому сделал шаг вперёд.
— Это все так странно… Я так долго хотела выбраться оттуда, мечтала стать свободной… Но вот я здесь, и я не понимаю, что делать с этой свободой.
А потом еще один шаг туда, куда тянуло сердце, невидимыми цепями оплетая двух человек, стоящих под светом ярких звезд.
— Я помогу тебе, Вер… — Ваня остановился за женской спиной и шепнул на ухо, чуть склонившись. Заметил волну мурашек, пробежавших под тонкой кожей, как шелохнулась прядь черных волос, приподнятая воздухом. Вся его выдержка была сосредоточена на кончиках пальцев, спрятанных в карманах штанов. Чтобы не протянуть руки, не коснуться, не испугать… — Мы вместе найдем ответы на любые вопросы, вместе пройдем тот путь, который приготовила судьба. И я хочу, чтобы ты запомнила, Вера — чтобы не случилось я буду рядом. Всегда.
— Вань, — Вера выдохнула, прошептав, и на секунду зажмурила глаза. — Я не устану спрашивать: зачем? Зачем ты это делаешь? — приподняв подбородок, она посмотрела искоса. Встретила его взгляд.
— А я не устану повторять то, что уже говорил однажды, — Иван усмехнулся. — Чтобы ты показала мне звезды, воробышек.
Казалось, вот оно — кристально чистое счастье, зародившееся в глубине голубых глаз, искрящее всполохами тепла, проникающее под кожу, попадающее в вены, в кровь… Обладающее целительной силой, способной залечить разбитую душу, скрепив острые осколки нитями: тоненькими, но прочными словно канаты… Счастье, не требующее ничего, кроме как быть рядом с человеком, с которому тянется сердце, дышать одним на двоих воздухом. Легкое, воздушное, но хрупкое, способное разбиться о прочные, словно стена, слова.
— А если я их покажу, ты меня отпустишь?
Вера спросила, а Ваня застыл.
Долго вглядывался в ее лицо, блуждал по высокому лбу, тонкому носу и острым скулам, чуть приоткрытому рту с припухшей от укусов нижней губой… Вдохнул глубоко и чуть сдвинулся, подойдя на шаг еще ближе к Вере. Все, что он позволил себе в тот момент — вынуть руки из карманов, упереться ладонями о холодное стекло, ограждая, защищая и одновременно пряча девушку в кокон, легко коснуться подбородком ее макушки. Выдохнуть уже туда.
— Я тебя не держу, но да… Отпущу, Вер. Только прежде сделаю все, чтобы ты сама не захотела уходить.
Anne-Marie James Arthur «Rewrite The Stars»
Казалось, время обернулось вспять.
Долгие, темные вечера с бумажным стаканчиком в руках, тихие разговоры, которые не прерывались, а плавно перетекали из одной темы в другую, охота за первой появившейся на небе звездой… Все, по чему Ваня так сильно скучал, о чем думал бесконечно длинными ночами, заполненными лишь бессонницей и литрами кофе — все это вернулось. Превратилось в реальность: яркую, но главное, нестерпимо желанную.
Прошла неделя.
Все это время Вера жила в квартире Воронова и ни разу не вышла из дома. Иван пытался подтолкнуть ее сделать первый шаг и окунуться в свободную жизнь с головой, если не на сто процентов, то хотя бы вдохнуть чистого воздуха там, на улице, за стенами его квартиры. Предлагал, ненавязчиво и аккуратно. Но Вера не хотела, а он не имел права настаивать.
Взять отпуск Ваня не мог — разом навалилось несколько проектов, где было жизненно необходимо его присутствие и контроль. Он делегировал обязанности, распределял и отдавал сотрудникам те дела, с которыми они могли справиться сами. Сам же старался приезжать раньше, не задерживаться, чем не мало озадачил верную, внимательную Нину.
Хотелось возвращаться домой еще раньше, но не получалось… Как назло, встречи и переговоры были назначены много месяцев назад именно на неделю после приезда Веры. Поэтому приходилось запирать свои желания и чувства глубоко внутри и, сцепив зубы, ехать в офис, оставляя Веру одну.
Но после очередной встречи Ваня гнал домой, вжимая педаль газа в пол. Поднимаясь в лифте, мысленно подгонял и его. Заходил в квартиру всегда затаив дыхание. Он безумно боялся однажды не увидеть ее в ней…
Вера на его отсутствие отреагировала спокойно. В первый же день выслушала сбивчивые, с нотками извинений слова, рассмеялась даже, назвала его глупым. Убедила, что волноваться за нее не стоит, она не маленькая.
Каждое утро она вставала вместе с Ваней, готовила ему кофе и незамысловатый завтрак, тихо прошептав в первый день, что готовит не очень хорошо, да и не особо умеет. Потом она кормила Дружка и провожала Ваню на работу, желая хорошего дня, и неизменно улыбалась на прощание. Только Иван пугался ее улыбки, молча кивал, отводил взгляд и сжимал кулаки. Улыбка была неживая, ненастоящая.
Не та, которую он помнил и любил.
Первая ночь в его квартире была бессонной для обоих. Глубокие синяки под глазами не дали усомниться в том, что Вера, как и Иван, не смогли сомкнуть глаз. Ваня всю ночь без сна лежал поверх одеяла, иногда вставал, мерял шагами комнату, выходил на балкон. Что делала Вера сложно понять, но из ее комнаты не было слышно ни звука.
Ваня выделил ей гостевую. Обычная, ничем не приметная комната, кажется, понравилась девушке. Она была светлой — в таких же серых тонах, что и Ванина спальня, только цвет чуть бледнее. Шкаф, кровать, небольшая банкетка у ее изножья, картина с абстракцией на стене.
Впервые войдя в комнату, Вера растерянно застыла, наблюдая за тем, как Ваня открывает шкаф, достает чистое белье, тихо рассказывает, где лежат полотенца и запасной плед, если будет холодно. Помедлив, снимает с вешалки и кладет на кровать огромный махровый халат… Еще раз показывает ванную, зачем-то поясняет, что их в квартире две — одна в его спальне, другая прямо по коридору.
Вера слушала, молча кивала. Сложно было понять, о чем она думает, что чувствует. Но Ивану отчаянно хотелось проникнуть в ее мысли, хотя бы для того, чтобы забрать часть переживаний, блуждающих по ее бледному лицу, себе.
На следующий день в ее комнате появилась одежда.
Утром, сидя в офисе, Иван вызвал к себе Нину и попросил о помощи. Раньше не делал этого, но ради своего воробышка он уже давно начал менять непоколебимые ранее принципы и привычки. Нина ничуть не удивилась, не стала любопытствовать — лезть туда, куда никому определенно нет входа. Сделала в своем объёмном ежедневнике записи, от Ивана приняла банковскую карту, в распоряжение водителя и внеурочный выходной. Это дело было неотлагательным.