Нина вернулась после обеда — заметно уставшая, но довольная. Постучав, вошла в кабинет, вернула карту и объяснила, что купила все, что было нужно. Не стесняясь шепнула, что докупила еще кое-что — что-то, о чем мужчины не подумают. Усмехнулась, заметив на лице Ивана тень понимания, и, улыбаясь, вышла из кабинета, после сорвавшего с мужских губ заслуженного «спасибо».
Вера не отказалась от новых вещей. Поблагодарила, когда Ваня занес объемные бумажные пакеты в комнату и оставил у кровати. Молча ждала, пока он выйдет в коридор, и так же молча буравила взглядом покупки, оставшись с ними наедине.
Вера не отказалась от новых вещей, но Ваня видел, как она снова нырнула в свою раковину и закрылась от мира.
Прошла неделя.
Квартира Воронова изменилась. На полках в ванной появились женские принадлежности, в прихожей — верхняя одежда и обувь. В каждой комнате, куда заходила Вера, было заметно женское присутствие. Легкий аромат лаванды геля для душа, запах миндаля ее шампуня. Квартира не изменилась внешне, но обрела другое дыхание.
Она пахла теплом и уютом.
А еще она пропиталась запахом цветов. Ваня каждый день приносил все новые и новые букеты, пока Вера не запретила, пристыдив и сказав, что «это жестоко — лишать цветок жизни из-за желания минутного любования». Ваня парировал и ответил, улыбнувшись: «не глядя на наши желания, цветы все равно каждый день будут срезать в теплицах, везти в магазины и продавать. Они все равно попадут к какой-то девушке и будут радовать ее. А она в ответ будет улыбаться. Так лучше, чтобы улыбалась ты».
Вера в тот миг растерялась, по бледным щекам начал медленно расползаться румянец. Она опустила голову, нырнула лицом в пушистые бутоны ранункулюса, сильнее сжала пальцы вокруг завернутых в ленту стеблей. Шепнула тихое «спасибо» и скрылась на кухне в поисках новой вазы.
Но какими бы не были желания Вани, ее желания для него были важны. Он услышал Веру. И к концу недели вместо объёмных букетов стал дарить ей одинокие цветы. А в ответ получал искреннее «спасибо». И этого ему было достаточно. Пока…
В первый же вечер, вернувшись в работы и открыв входную дверь, Иван почувствовал запах еды. Он ворвался в раскрытые вдохом легкие и окутал воспоминаниями. А еще неожиданно покачнул, проросшие корнями в голову, устои…
Потому что именно тогда, увидев на пороге Веру, прислонившуюся к стене с полотенцем руках и небрежным пучком на голове, Дружка, сидящего у ее ног и радостно виляющего хвостом… Именно в тот момент Ване захотелось ее — семью.
Прошла неделя.
Каждый вечер Вера ждала возвращения Вани домой. Он с замиранием сердца заходил в квартиру, она же встречала его с улыбкой. Снова все с той же… Но на столе стоял горячий ужин, у ног терлась собака. Вера не пряталась в своей комнате, сидела рядом пока он ел, слушала рассказ о прошедшем дне, охотно поддерживала любую тему… И мысли о ее улыбке меркли под свалившимся на плечи тяжелым грузом осознания того, что Ване нравилось, что его ждут. Особенно нравилось то, что ждала она.
И груз этот был приятным.
После ужина они перемещались в гостиную. Вера полюбила кресло, стоящее у окна. Садилась в него, держа в ладонях чашку с кофе, делала глоток и на секунду прикрывала глаза от удовольствия. Ваня в тот миг, сидя на диване напротив, замирал. Он любил ловить эти редкие моменты… Когда на бледном лице вмиг разглаживались едва заметные складки на высоком лбу, когда тело полностью расслаблялось, когда на губах мелькала улыбка. Та самая…
Они часами разговаривали, выходили на балкон встречать первые звезды. Иногда вновь возвращались на кухню за новой чашкой. Теперь уже чая… Ваня любил их беседы, правда все чаще и чаще он больше слушал, чем говорил. Казалось, Вера пыталась успеть рассказать все то, что скопилось внутри нее за пять лет. Показать миру свои знания, объяснить мысли. А сейчас ее миром был Ваня, поэтому…
Он боялся ее прерывать, останавливать. Он ловил каждое ее слово, реакцию, жест. Он собирал все это воедино, словно детали пазла, уже лежа на кровати в своей спальне, чтобы понять ее такую, какой она была сейчас, чтобы подобрать ключи к дверям, которые почему-то все еще были заперты.
Прошла всего неделя, но она смогла разом покачнуть два мира. Семь дней изменили многое в жизни Вани. Его устои, принципы, взгляды… Но он не противился изменениям, не шел наперекор. Он плыл по новому течению, подстраиваясь, подбирая весла, всматриваясь в преграды, которые могли возникнуть в будущем, и заранее искал пути обхода.
Главное, Ваня смог признаться самому себе, что когда-то безымянный воробышек уверенно вошла в его сердце и заняла там главное место.
А еще ему нестерпимо хотелось показать ей новую жизнь.
Такую, в которой он больше никогда бы не услышал:
«Можно мне оставить дверь спальни открытой?»…
Глава 22
— Нина, вы знаете, что я вас люблю? — Иван не сдержался, поднялся из-за стола и обнял удивленного секретаря.
— Простите, Иван Дмитриевич, — женщина кашлянула. — Спасибо, конечно, но любить меня не нужно. Достаточно уважения. А любовь… Меня муж любит. И дети. Трое. Так любят, что иногда кажется даже слишком.
Нина смущенно поправила пиджак, оттянув его вниз, перебросила ежедневник с одной руки на другую.
— Что-нибудь еще, Иван Дмитриевич?
— Пока нет, — Воронов ответил, не отрывая взгляд от стола, на котором лежал завернутый в крафт сверток.
Не услышал ни тихого перестукивания каблуков по ковролину, ни звука открывающейся двери. Опомнился лишь когда Нина почти скрылась в приемной.
— Нина, — он позвал, отрывая взгляд от стола. Увидел вопросительный женский, направленный в его сторону. Улыбнулся еще раз, теперь уже смущая по-настоящему до покрытых румянцем щек. — Спасибо вам огромное.
Нина кивнула, отвернулась, чтобы уйти, но задумалась на секунду и вновь посмотрела на Ивана.
— Иван Дмитриевич, это не мое дело, и вы извините меня заранее, что лезу. Но, как бы это не звучало, вы не чужой для меня человек. И… я очень рада за вас. Действительно рада.
Сказала, развернулась и, наконец, вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.
Ее слова весь день крутились в голове Воронова. Нет-нет, но он снова и снова возвращался к ним. Прокручивал, рассматривал с разных сторон, анализировал, но результат все равно получался одинаковым. И он ему нравился.
А еще у него на протяжении дня покалывало в пальцах. Хотелось взять в руки телефон, открыть книгу и набрать сохраненный в избранных номер, соседствующий там лишь с номером Нины…
Иван принес Вере телефон вместе с пакетами с одеждой. Его она почему-то отказывалась принимать. Повторяла раз за разом, что не стоит, что очень дорого, что он ей не нужен. Но Ваня настоял. Ему была важна ее безопасность. А еще возможность услышать любимый тихий голос в любой момент рабочего дня.
Правда, за все время он так и не набрал занесенные в память телефона цифры.
А она так и не нажала на единицу, запрограммированную в быстром наборе на вызов его номера.
То, что его ждут было понятно еще на площадке.
По коридору разносился запах какой-то выпечки, а за дверью слышно, как нетерпеливо перебирает лапами щенок у порога, дожидаясь хозяина с работы.
Ваня достал ключи, открыл замок, аккуратно, чтобы не ударить собаку, открыл дверь. Улыбнулся, когда непоседливое существо прыгнуло на ноги.
— Привет, малыш. Как вы здесь без меня? — не раздеваясь, Воронов присел на корточки и запустил пальцы в мягкую шерсть, поглаживая щенка по холке. Он, естественно, не сказал ничего, только пальцы лизнул и ткнулся мордой в раскрытую ладонь. — Мама твоя дома? — в ответ на вопрос, заданный шепотом, оторвался от руки, вывернулся и побежал в гостиную, из которой вышла Вера.