Промчавшись среди веток деревьев, ветер взлетел вверх и ударил волной свежести в лицо. Иван прикрыл глаза и вдохнул ночной воздух, раскрывая легкие на максимум. Медленно выдохнул, чувствуя, как прохлада ласкает горячее мужское тело. Едва касается широкой груди, убегает ниже к не перекачанному, но четко очерченному прессу, скрывается за спиной, трогая лопатки и поднимается вверх, касаясь волос на затылке.
Иван открыл глаза и поднял лицо к небу. В голове вспыхнула их недавняя беседа о звездах — она много о них знала и часто говорила.
— Звезды напоминают мне людей. Каждая индивидуальна, похожих нет.
— И какой же звездой был бы я, на ваш взгляд?
— Вы, Иван, похожи на Сириус.
— Созвездие Большого Пса? И почему именно она? — Иван вскинул бровь, не в возмущении. Скорее удивлено и заинтересованно. Еще больше хотелось услышать ответ, заметив тень улыбки на лице девушки. Которая подняла голову к небу, мечтательно прикрыла глаза и набрала в грудь воздуха.
— Это самая яркая звезда ночного неба. Яркая и большая. И вы такой же. Сильный, со скрытой мощной энергетикой, против которой не хочется идти… Только следом за ней. Сириус можно увидеть почти в каждом уголке земного шара. Он сопровождает людей и дает надежду… Где бы не был человек.
— Это не обо мне. Вы ведь знаете это. Я говорил, — Воронов выслушал и усмехнулся. Не смутился и брошенного на него колкого взгляда. С нотками недовольства.
— Вы не правы Иван. И именно это я знаю. Может быть вам и плевать на людей, как вы упрямо утверждаете, но они тянутся за вами. Поэтому уверена и радуются, когда попадают в круг, где центром являетесь вы. Их личным Сириусом, — взгляд стал мягче, а голос увереннее. Девушка обхватила ладонями край скамейки, склонила голову и чуть поддалась вперед. — Кстати, в Северном полушарии Сириус виден, как вершина Зимнего треугольника — это астеризм в экваториальной части неба. Вершина треугольника, понимаете? А еще, в китайской астрономии эту звезду называют «Небесным волком». Но главное думаю то, что у Сириуса есть собственное движение. Огромная звезда является одной из миллиардов таких же звезд на небе, но плюет на всех и движется так, как считает нужным. А главное может это сделать. Так и вы… Вы не просто личность. Вы тот, которому не важно мнение других, вы не подстраиваетесь под кого-то. Вы живете так, как считаете нужным и правильным. Вы — Сириус, Иван.
Девушка улыбнулась и взглянула на небо, не замечая, что мужчина напротив прожигает ее взглядом. Задумчивым, заинтересованным… Изучает скрытые в темноте черты лица, зачем-то впитывает, запоминает. Опускает глаза к ключицам, плечам, тонким пальцам, сжимающим дерево, сведенным вместе коленям… Отмирает, резко отводит взгляд, опустив голову, понимая, что она смутится, заметив его бесстыдное разглядывание.
— Это странно… Вы не находите?
— Может быть. Но вы спросили, а я просто ответила.
— Какой же звездой были бы вы? Солнцем? — снова ироничная усмешка, а в ответ покачивания головой.
— Нет. Солнце — оно огромно. А чем звезда больше, тем меньше срок ее жизни.
— Снова ваши размышления?
— Нет. Вполне себе известный факт.
— Значит вы хотите жить долго, будучи маленьким газовым шаром, а мне предсказываете короткую жизнь? Но зато считая себя Сириусом.
Девушка задумалась, снова грустно улыбнулась. Иван понял, что за несколько дней невзлюбил ее улыбку. Вот эту — через силу, когда уголки губ приподнимаются, пытаясь скрыть за собой печаль в голосе. Но потом не выдерживают и плывут вниз.
— Что вы выберете Иван: короткую, но яркую, насыщенную жизнь или долгую, но пресную. Такую, от которой хочется сбежать, а лучше скрыться навсегда? Проживая которую мечтаешь о том, чтобы она стала пусть и не яркой, но короткой.
Иван скользнул взглядом по лицу — от губ к глазам, которые девушка на этот раз не отвела. Смело смотрела на него, ожидая ответа. Смотрела так, что Воронову самому захотелось спрятать свой взгляд. Смотрела так, что тянуло сглотнуть скребущий горло ком.
— Вы хотели сбежать от своей жизни?
— Я говорила не о себе. Так что? — она парировала так быстро, что сразу стало понятно — сюда она не пустит. Слишком личное, слишком запретное. Скорее всего для всех. Для него так точно — чужого человека.
— Я не хочу выбирать. Единственное, чего я хочу — это самостоятельно решать, какой будет моя жизнь.
— Я тоже, Иван. Хочу. Но не всегда наши желания становятся реальностью, правда?
— У меня всегда.
Девушка сперва вздохнула, откинулась на спинку скамейки, а услышав ответ улыбнулась, теперь по-доброму, тепло.
— Я рада за вас, Иван. Если это так, то я действительно рада.
Взмах ресницами, очередной взгляд на темное небо…
Ком в горле наконец удалось протолкнуть вниз, сглотнув.
Но внутри чувствовалась горечь…
Глава 6
Воротник сдавливал горло…
Длинные пробки нервировали…
Тучи, нависшие над городом, с минуты на минуту угрожали вылиться дождем…
Всё раздражало.
День выдался сложным. И долгим. Бесконечные переговоры, не закончившиеся ничем, тяжелым грузом лежали на плечах. Ошибки, выявленные в сотню раз проверенных договорах, заставляли и без того шумевшую в ушах кровь разгоняться по венам еще быстрее. Хотелось встать и смахнуть рукой со стола все, что там было: бумаги, папки, ноутбуки… Все, чтобы остался лишь чистый стол и ничего более.
И никого…
Все это понимали. И настроение улавливали. Хотя Иван ни разу в жизни не позволил себе сорваться на сотрудников или в их присутствии. Его холодность и извечная собранность пугала подчиненных. И балансировала на тонкой грани между страхом и уважением. Он никогда не поступал опрометчиво, не шел на поводу у эмоций. Всегда только ясная голова, идеальная, проверенная годами выдержка и концентрация на деле.
И еще голос — ровный, безэмоциональной. Он звучал убедительнее любого крика. Так, что кровь стыла в жилах…
Вот и сегодня юристы — бледные, испуганные — не шелохнувшись сидели за столом. Молча, в ожидании приговора. А он должен был быть. Стоило только взглянуть на Ивана, медленно поднявшегося со своего стула, подошедшего к окну — в офисе, как и дома они были большими, даже скорее огромными — со спрятанными руками в карманах брюк, явно сложенными в кулаки и все сомнения отпадали.
Иван ошибок не прощал. Ни в жизни, ни тем более в бизнесе.
Они сидели долго, а он стоял… Также долго. Не оборачиваясь, мысленно успокаивая бурлящий внутри вулкан. Дожидаясь, пока горячая, уничтожающая всё на своем пути лава наконец иссякнет.
Можно было поступить очень просто. И легко… Уволить всех сидящих в зале переговоров. Одним кивком головы дать отмашку секретарю Нине подготовить заявления. Притом по-собственному. Он это понимал, и они, виновато склонившие головы к испорченным бумагам… тоже понимали.
День подходил к концу, когда Иван, остановившись у окна, смотрел на город с высоты птичьего полета. Солнце медленно склонялось к горизонту, бросая на дома, улицы, деревья лучи уходящего дня — красные, ярко оранжевые, расползающиеся на концах розовыми всплесками.
В голове было одновременно пусто и переполнено — по большей части мыслями о висящем на волоске много миллионном контракте… Иван перевел взгляд на небо, пока еще не заполненное звездами, и внезапно в мозгу вспыхнули слова воробышка. О круге и Сириусе…
И ведь она была права. В его фирму мечтали попасть. Попадая же, выкладывались по полной. Переработки, командировки, сложные проекты, завышенные требования руководства — все принималось без возражений. Его сотрудники не жалели ни сил, ни времени. И он ценил это. Хорошо платил, давал повышения, делился опытом.
Он действительно был центром их вселенной.
Личным Сириусом…