Кэрри преувеличенно резко пожала плечами, она, видно, еще не успела выйти из своей роли.
— Их было двое, они поговорили со мной о какой-то ерунде. Я заметила, что у одного из них из-за пазухи выглядывает молоток. Они куда-то направились быстрым шагом. Я пошла за ними, у меня было предчувствие, что они что-то затеяли. Вдруг один из них размахивается молотком и разбивает витрину.
— Вы пытались остановить его?
— Да. Я набросилась на него сзади. Он развернулся и ударил меня довольно сильно. Слава Богу, на мне было это. — Кэрри показала на голову Енота, лежавшую на скамейке. — Она сделана из пластмассы, проволоки и кевлара. Говорят, что из кевлара делают бронежилеты.
Джо Уиндер все записал в блокнот, хотя не был уверен, что Челси разрешит ему включить этот рассказ в пресс-релиз. В «Стране Чудес» реклама подвергалась строгой цензуре на предмет любых отклонений от благопристойности. Джо Уиндеру пришлось нелегко, пока он усвоил здешние уроки.
— Он сбил меня с ног, — продолжала Кэрри, — но в павильоне оказалась группа туристов то ли из Тайваня, то ли из Кореи, они помогли мне подняться. Но эти негодяи уже успели убежать. Я могла бы и не ездить в больницу, но мой менеджер настаивал на этом.
— Могу я написать, что у вас была легкая травма головы? — спросил Уиндер.
— Нет, — сказала Кэрри, — рентген показал, что все нормально, поэтому я вернулась на работу.
Да, Чарлзу Челси это будет не по душе, эпизод с похищением полевок приобрел бы особый драматизм, если бы во время него был травмирован один из служащих.
— Что, даже голова не болит? — уточнил Уиндер.
— Голова-то болит, — вздохнула Кэрри, — у меня все время здесь голова болит. — Она повернулась и сняла енотовый пушистый хвост, он был прикреплен к костюму при помощи «липучки». Она забросила его в свою кабинку и спросила: — Зачем это понадобилось воровать крыс?
— Полевок, — поправил ее Джо Уиндер.
— Надо было видеть этих грабителей, — сказала Кэрри. — Ну и рожи у них были!
Эти слова Уиндер не стал записывать в блокнот.
— С ума все посходили, — сказала Кэрри Ланье. Она нащупала у себя под мышкой молнию и осторожно расстегнула ее. Затем она расстегнула такую же молнию с другого бока. Когда она выбралась из своего костюма, Уиндер увидел, что на ней только трусики и бюстгальтер. Он попытался не смотреть в ее сторону.
Кэрри повесила костюм на вешалку.
— Эта чертова штука весит чуть ли не тонну. Запишите это. Внутри сто двадцать градусов жары. Отдел охраны труда распорядился установить в этих костюмах кондиционеры, но они все время ломаются.
Уиндер подошел поближе, чтобы повнимательней рассмотреть костюм енота (а не бюстгальтер Кэрри Ланье). Он вывернул костюм наизнанку и спросил:
— Ну, и где здесь кондиционер?
— На спине. Вот, смотрите. — Кэрри показала ему устройство. — Батарей хватает на два часа работы. Мы пытались жаловаться властям, но это бесполезно. Власти не сунули сюда носа ни разу с тех пор, как умер Опоссум Пити.
— Расскажите подробнее.
— Он умер от сердечного приступа, — начала Кэрри. — Его звали Сессум, Билли Сессум. Он был самым первым Опоссумом Пити в этом парке. А до этого он двадцать два года работал в Диснейленде в роли Гуффи, Плуто. Билли был профессионалом, он многому меня научил.
— И что же с ним случилось?
— Тогда тоже стояла жара. В тени девяносто два, а в шкуре опоссума — все сто двадцать. Кондиционер сдох, а вместе с ним и Билли. — Кэрри задумчиво проговорила. — Он хоть и был пожилым, но…
— Извините… — посочувствовал Джо Уиндер. Он отложил блокнот в сторону. На душе у него стало вдруг тоскливо, захотелось выйти на свежий воздух.
— Вы собираетесь упомянуть в пресс-релизе мою фамилию? — спросила Кэрри.
— Боюсь, что нет. В фирме существует порядок, согласно которому не разрешается раскрывать личности актеров, исполняющих роли животных. Мистер Кингсбери считает, что в противном случае у детей пропадет иллюзия реальности происходящего.
— Да уж эти иллюзии. Тут однажды попались детки, которые начали щупать мои груди сквозь костюм. А один балбес меня всю облапал в «Волшебном домике».
— Откуда же они узнали, что вы женщина? — удивился Уиндер.
— Да, это удивительно. — Кэрри озорно подмигнула. — А если бы они не знали, что я женщина? А если бы они подумали, что я — настоящий енот? Что сказал бы по этому поводу мистер Кингсбери? — Она взяла с полки шкафчика джинсы и натянула их на ноги. — Так вот, я ни за что не хочу, чтобы мое имя попало в эту дурацкую прессу. Не хочу, чтобы меня упоминали рядом с названием этой компании.