Ответа не последовало. Молодой немец потрепал его по плечу:
— Вы о’кей?
— Да, — пробормотал Уиндер. — Упал и отключился.
Он с трудом поднялся на ноги, помахал, идиотски улыбаясь собравшимся, и направился в сторону мужского туалета. Там он разорвал конверт и прочел записку, напечатанную на машинке. В ней говорилось: «Мы сделали это. Мы счастливы. Да здравствуют полевки».
Под этими словами стояла подпись: «Корпус спасения живой природы».
«Копии направлены, — прочитал Уиндер, — во все крупнейшие информационные агентства мира».
Бад Шварц растолкал Дэнни Пога и сказал:
— Посмотри-ка, кто здесь. Я же говорил тебе, что не стоит волноваться.
Молли Макнамара вертелась на кухне, что-то искала. Дэнни Пог лежал на диване в гостиной, он заснул, так и не досмотрев «Леди Чаттерлей — 4» по кабельному телевидению.
Бад Шварц присел на диван.
— Деньги притащила.
— Все?
— Нет, только тысячу, как и обещала.
— Ты хочешь сказать две тысячи, — уточнил Дэнни. — По одной на брата. — Он все еще не до конца доверял своему партнеру.
— Ну да, я это и имел в виду, по тысяче на каждого.
— Ладно, посмотрим.
Вошла Молли, вытирая руки полотенцем. Она поглядела на Дэнни Пога, как будто тот был собакой, осмелившейся залезть на дорогой диван.
— Как нога? — спросила она.
— Болит, — пожаловался Дэнни, — хоть на стенку лезь.
— Таблетки у него уже кончились, — сообщил Бад.
— Уже? — В голосе Молли было беспокойство. — Ты уже выпил все таблетки из пузырька?
— У Дэнни… как это… высокая устойчивость к лекарствам, — объяснил Бад, — пришлось увеличить дозу вдвое.
— Чепуха, — поправил товарища Дэнни, — просто Бад глотал сам эти таблетки почем зря.
— Это правда? — спросила Молли Макнамара. — Ты брал таблетки у своего товарища?
— Да ладно вам! — замахал руками Бад. — Да, Господи, тут с ума со скуки сойдешь, вот я и попробовал, что это такое.
— Лекарство было выписано врачом специально для этого больного, — сухо сказала Молли.
Она ушла в кухню и вернулась с сумкой. Такой огромной сумки Бад и Дэнни никогда в жизни не видели. Она вынула из сумки пластиковый пузырек с таблетками и протянула его Дэнни. На Бада она наставила извлеченный из сумки пистолет и выстрелила один раз в его левую руку.
Он упал, тряся рукой так, словно хотел сбить с нее пламя.
— О, Боже! — прошептал Дэнни. Он почувствовал, как у него закружилась голова и потемнело в глазах.
— Теперь понятно, парни? — спросила Молли, убирая пистолет в сумку. — В нашем поселке употребление наркотиков запрещено, ясно? Ассоциация жильцов установила строгие правила. Нате, держите. — И она протянула Дэнни две пачки купюр в банковской упаковке.
— Каждому по тысяче, как я и обещала, — сказала она, потом повернулась к Баду Шварцу: — Что, болит?
— А, черт, вы как думаете? — Он сидел на полу, зажав раненую руку между ног. — Боль адская!
— В таком случае можешь позаимствовать у своего приятеля таблетки. Но в разумных пределах. — Молли Макнамара надела свою соломенную шляпку с цветами и распрощалась.
Голая Нина сидела на спине у Джо Уиндера и массировала ему плечи.
— Ну смотри, разве это не лучше всякого секса? — спросила она.
— Нет, — пробурчал он в подушку. — Приятно, но не лучше.
— У меня же сегодня единственная нерабочая ночь на неделе, — сказала Нина. — А во все остальные ночи я только и делаю, что разговариваю о сексе.
— Я и не прошу, чтобы мы разговаривали, — пробормотал Джо Уиндер. — Давай просто займемся сексом.
— Джо, мне нужно отвлечься от этого, пойми! — Она с такой силой начала обрабатывать его шею, что он вскрикнул. — Ты же понимаешь, правда?
— Конечно, — сказал он. Это был уже второй такой разговор на этой неделе. Уиндер видел, что работа отнимает у Нины все силы, в последнее время ее ничто не возбуждало. Ей все время хотелось спать, но даже во сне она продолжала излагать свои безумные фантазии.
Уиндера это выводило из себя.
— У меня сегодня был страшно тяжелый день, — сказал он. — Я надеялся, что ты поможешь мне хоть немного отвлечься.
— Я тебя люблю, — сказала Нина, слезая с его спины и забираясь под одеяло, — но в данный момент я мертвая и ни на что не способна.
Слышать такое от женщины, которая не однажды в порыве страсти раздирала ему ногтями спину до крови! От жалости к самому себе Уиндер застонал.
С другой стороны кровати донесся ее чарующий голос: