Ксавье покачал головой.
— Его семья не заботится о деньгах. Это личная проблема Дакоты.
И снова его гордость встала между нами.
— Я…
— Оооо, — проворчал он, не давая мне говорить, его лицо исказилось от боли.
— Ксавье?
Его рука снова уперлась в бок, сильно надавливая.
— Черт, больно.
Машину занесло вправо, прежде чем Ксавье успел ее вырулить. Линии на извилистой дороге вокруг озера были скрыты под снегом, но права на ошибку не было. Слишком далеко в сторону, и мы могли застрять в сугробе.
— Почему бы вам не остановиться? — Спросила я. Там было не так много места, но мы могли быстро поменяться местами.
Он сделал еще один резкий вдох, вздрогнув так сильно, что его рука дернулась на руле. Что-то было не так.
— Ксавье. — Мое сердце бешено колотилось. — Съезжайте на обочину. Позвольте мне вести машину. Вам нужно в больницу.
— Я в порядке. — Его лицо побледнело, а под полями шляпы на виске выступили капельки пота. Он провел рукой по своему боку, еще раз потирая грудь, пытаясь дышать. — Я в порядке. Это просто изжога.
— Я не знаю. А вдруг что-то сер… — Вспышка привлекла мое внимание, и я вздрогнула. — Берегись!
Но мое предупреждение опоздало на несколько секунд.
Глава 22
Дакота
— Означает ли это, что ты можешь приехать завтра на ужин? — С надеждой спросила мама в трубку.
— Нет. Я проведу его здесь, с семьей Софии. Они уже составили планы на День благодарения, и я не хочу их отменять.
— О, хорошо.
— Хорошего вечера, мама.
— Тебе тоже, Дакота. Мы скоро увидимся?
— Да. Скоро приеду дома. Пока. — Я повесил трубку, положив ее на стойку.
Телефон был теплым от того, что я прижимал его к уху в течение последнего часа. Но этот телефонный звонок маме опоздал на неделю. Наш разговор был одним из самых тяжелых в моей жизни, но это был тот разговор, который я должен был провести несколько месяцев назад.
Я пожалел, что у меня не было этого разговора, когда папа был жив.
Я посмотрел на время на экране и нахмурился. Я еще ничего не слышал от Софии. После того, как она и Ксавье уехали в Калиспелл, я пришел в бар и заменил Джексона.
Уилла и дети были с ним сегодня, тусовались, пока он работал. Роман бегал по комнате в своем костюме полицейского — новом с тех пор, как он перерос предыдущий. А малышка Зои пыталась вырваться из материнской хватки, чтобы исследовать и, вероятно, положить в свой слюнявый ротик то, чего ей делать не полагалось.
Как и ожидалось, за день до Дня благодарения стояла мертвая тишина. На обед к ним пришел только один человек.
Поэтому после того, как отряд Пейджев ушел домой и начал наслаждаться праздником, я воспользовался моментом одиночества, и позвонил маме.
Прошло почти три часа с тех пор, как София уехала, и я ожидал, по крайней мере, получить сообщение, когда они будут возвращаться домой.
На улице было темно, и хотя я доверял дяде отвезти их домой, мне не нравилось, что София выходит на улицу снежной ночью.
Я не должен был отпускать ее и не отпустил бы, если бы не мольба в ее глазах. Ей нужно было время и пространство вдали от меня.
Это было больно. Но то, как я вел себя с самого начала, было неправильным. За это я всегда буду сожалеть.
Я взял телефон и отправил ей короткое сообщение.
Ребята, вы уже едете домой?
Я бродил по тихой комнате, ставя табуреты на место, ожидая ответного сообщения. Когда прошло пять минут, я проверил, не отключен ли мой телефон. Затем я отнес его на кухню, убедившись, что все убрано. Я сомневался, что у нас будут посетители на ужин, и, поскольку все было убрано, я закрывался рано.
Нам с Софией нужно было многое обсудить.
Если она когда-нибудь вернется.
— Где они? — спросил я. Вместо того чтобы отправить сообщение, я взял телефон и позвонил. Он попал прямо на ее голосовую почту. Затем я позвонил на телефон Ксавье. То же самое.
Что-то было не так. Узел в моем животе подтвердил это. Я вышел из кухни и направился в бар. Мне было все равно, который час, я закрывался. Первым делом я бы отправилась к Логану и Теи и перепроверил, что ее там нет. Может быть, ее телефон просто разрядился.
Я схватил ключи со стойки, обогнул бар и направился к входной двери, как раз в тот момент, когда она распахнулась и Хейзел ворвалась внутрь.
— Собирай свои вещи. — Ее лицо было бледным, морщины беспокойства избороздили ее обветренную кожу. Но ее глаза, они были дикими. — Поехали.
— Куда едем?
— Ксавье в больнице.
Воздух вырвался из моих легких, но я смог выдавить одно-единственное слово.