— София?
— С ней все в порядке. Я все объясню в машине.
— Поехали.
Хейзел развернулась и выскочила за дверь так же быстро, как и вошла.
Я последовал за ней прямо в холод, воздух пронизывал фланель моей рубашки. Но я не тратил время на то, чтобы надеть пальто. Я запер дверь, направился прямо к своему грузовику и забрался внутрь. Хейзел закрыла свою Subaru Outback, оставив ее на парковке, и запрыгнула ко мне.
Я с ревом мчался по дороге, крепко сжимая руль, и гнал как можно быстрее, не подвергая риску себя и Хейзел.
— Говори.
— Они подъезжали и чуть не сбили оленя. Ксавьер свернул, чтобы пропустить его.
Мои зубы сжались вместе. Он знал, что лучше не сворачивать. Он должен был сбить его. Его жизнь, жизнь Софии, была дороже жизни оленя.
— Он не справился с управлением, немного развернулся, но они чуть не оказались в канаве.
— Если они не разбились, то как он оказался в больнице?
— У него была куча болей. После оленя София посадила его на пассажирское сиденье и поехала в больницу. Она только что позвонила.
— Черт возьми. — Я никогда не должен был отпускать ее. — Но с ней все в порядке?
— Она казалась потрясенной.
Я был уверен в этом. Вдобавок к тому, что она беспокоилась о Ксавье, она почти не водила машину. Она не привыкла к заснеженным и обледенелым дорогам. Но моя леди была сильной — сильнее, чем она себе представляла.
— Что с Ксавье? — Пожалуйста, не говори «сердечный приступ».
— Они еще не сказали Софие.
Я крепче сжал руль, ведя машину так быстро, как только мог в данных условиях. Хейзел сидела неподвижно, если не считать нервного подергивания правой руки.
— Продолжай.
— Продолжай, что?
— Курить. — Я не позволял людям курить в моем грузовике, но это было особое обстоятельство. И это успокоило бы ее.
Но Хейзел покачала головой.
— Нет. Я завязала.
Я рискнул оторвать взгляд от дороги, чтобы убедиться, что она говорит серьезно. Хейзел курила с тех пор, как ей перевалило за двадцать.
— Когда?
— Прямо сейчас.
Если она бросала курить, это означало, что она боялась за жизнь Ксавье.
Моя нога сильнее нажала на педаль газа. С ним должно было быть все в порядке. Я не мог потерять и его тоже.
Остальная часть поездки прошла в паническом молчании. У нас с Хейзел были одни и те же вопросы на уме. Не было необходимости спрашивать. Мы произносили одни и те же безмолвные молитвы. Не было никакой необходимости озвучивать их.
Когда мы приехали в больницу, была кромешная тьма. Воздух был ледяным, смертельно холодным. Мои зубы стучали к тому времени, когда мы вбежали внутрь и встали у стойки регистрации, ожидая узнать номер палаты Ксавье.
— Ксавье Мэги. Палата… — Медсестра сдвинула очки еще выше на нос, наклонившись к экрану, как будто хотела помучить нас. — Палата три ноль девять.
Мы рванули с места, как ракета, Хейзел первой направилась к лестнице, так как ни у кого из нас не хватило терпения дождаться лифта.
Хейзел взлетела по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, как будто была моего возраста, а не чуть за семьдесят. Мы прорвались через тяжелую металлическую дверь на третий этаж и побежали по коридору к палате Ксавье.
Мы услышали его голос через две двери, и облегчение каскадом прокатилось по моему телу.
— Нужно ли мне это?
— Нет, — ответил мужской голос.
— Тогда вытащи эту чертову штуку, и давай покончим с этим.
— Это орган, — прошипела София. — По крайней мере, прочтите брошюру. И ждите, пока сюда приедет ваша жена. Доктор, можно вас на минутку?
Прежде чем доктор успел согласиться, мы с Хейзел ворвались в палату.
Глаза моего дяди тут же обратились к его жене.
— Привет, детка.
— Что происходит? — Хейзел набросилась на доктора, как будто это была его вина, когда она подошла к кровати Ксавье и схватила его за руку.
— Камни в желчном пузыре, — пробормотал Ксавье. — Привет, приятель.
— Привет. — Я оглядел его с ног до головы. Помимо того, что он выглядел немного бледным и был одет в зеленую больничную рубашку, он выглядел прекрасно. Что означало, что я мог сосредоточиться на Софии. — Детка.
Она стояла в углу комнаты у окна. Она выдержала мой пристальный взгляд, пока я пересекал палату, и в тот момент, когда я был достаточно близко, она упала в мои объятия.
— Ты в порядке? — Я поцеловал ее волосы, когда она уткнулась мне в грудь.
— Я держу себя в руках. Я не могу обещать, что буду делать это еще долго.
— Теперь у тебя есть я.
Я повернул нас обоих так, чтобы я мог держать Софию и видеть доктора, мужчину средних лет, который терпеливо ждал, пока мы все расположимся.