— Ты ведёшь или я? — Спросила Обри, доставая телефон.
— Ты. Или, может быть, мы могли бы взять такси?
У нее отвисла челюсть.
— Я беспокоюсь о том, что случилось с тобой в Монтане.
Никто из нас десятилетиями не ездил в такси, потому что… микробы.
Я рассмеялась.
— Тогда позвони своему водителю. Я не хочу беспокоить Глена. У него маленькие дети, и уже темно. Я уверена, что последнее, чего он хочет, — это приехать и забрать нас, чтобы мы могли выпить.
— Но это его работа. Мы платим им за то, чтобы они всегда были на связи.
— Тогда позвони своему.
Она уже делала это. Ее пальцы порхали над телефоном, когда она отправляла ему сообщение с просьбой подвезти.
Тридцать минут спустя мы были в маленьком баре недалеко от моего дома. Там было тихо и сумрачно, и мы выбрали столик в углу.
— Что я могу вам предложить? — спросил официант.
— Я бы выпила черничный мохито.
Теперь была его очередь смотреть на меня так, словно у меня выросло две головы.
— Черничный?
— Неважно, — пробормотала я. — Я просто выпью бокал красного вина.
— То же самое. — Обри подняла два пальца.
Когда официант ушел за нашими напитками, я посмотрела на бар, надеясь увидеть поднос с закусками. Я не была голодна, но мне хотелось арахиса.
Мое дакотское похмелье становилось все хуже.
— Мы немного отклонились от темы у тебя дома. Обри убрала телефон в сумочку, уделяя мне все свое внимание. — Расскажи мне об этом парне, которого ты встретила в Монтане.
— Ты когда-нибудь встречалась с Дакотой? Он работает у Теи в баре.
Ее глаза превратились в блюдца.
— Черные глаза, темные волосы, обжигающе горячий Дакота?
— Тот самый. — Хотя она забыла милого, доброго и незабываемого. — У нас был роман.
— Ты не устраиваешь интрижек.
— Нет, я не знаю. — У меня были отношения. Всегда. — Но чтобы ты знала, это было хорошо. Мы расстались на хорошей ноте — чего я обычно не делаю.
Я потратила время, которое нам потребовалось, чтобы выпить два бокала вина, рассказывая Обри все о моем пребывании в Монтане. Я рассказала ей о Дакоте и о том, как он показал мне другую сторону мира. Как десять дней его простого образа жизни принесли больше удовлетворения, чем сложная шарада, которую я придумала за свои тридцать два года.
— Как ты думаешь: вы могли бы попробовать что-нибудь на расстоянии? — Спросила Обри.
— Нет. Мы связаны, понимаешь? Но у нас такие разные жизни. Я думаю, мы идеально подходили для интрижки. В долгосрочной перспективе мы, вероятно, закончили бы тем, что возненавидели бы друг друга.
— Что ты собираешься делать?
— Ничего. Что-нибудь. Я просто еще не знаю, что именно.
Мы допили остатки вина, и я взглянула на часы над баром.
— Уже поздно. Думаю, мне лучше позволить тебе вернуться домой. У тебя, наверное, ранние утренние встречи.
Обри улыбнулась, а не застонала, как застонала бы я при мысли о том, что мне придется вставать в пять, чтобы к шести быть на работе.
— Наверное, это хорошая идея. Я устала.
Мы вышли из-за стола, оставив немного наличных за выпивку. Затем мы вышли на улицу, на холод, где ее ждал водитель.
Дорога домой была короткой, и я обняла Обри на прощание с заднего сиденья ее машины, прежде чем поспешить внутрь моего здания и подняться наверх. В тот момент, когда дверь пентхауса закрылась за мной, я прислонилась к ней спиной и улыбнулась.
Потому что у меня была сестра.
Она всегда была рядом, но сегодня вечером у меня тоже был друг.
Я достала телефон из сумочки, не задавая вопросов и не сомневаясь в своих действиях, и набрала номер Дакоты.
Мое сердце бешено заколотилось, когда он пропустил первый гудок, потом второй. Когда он не ответил после третьего гудка, я запаниковала, готовая повесить трубку и забыть, что это вообще произошло. Но потом в трубке раздался его голос, и все мои тревоги улетучились.
— Привет.
Этот голос. Я кружилась, пока шла по коридору в свою спальню.
— Привет. Я тебе не мешаю?
— Нет. Я в баре. Он мертв. Я смотрю игру по телевизору, пока не придет время закрываться.
— Ты должен пойти домой.
— Да, — пробормотал он меланхолично. Одиноко.
Он тоже казался с похмелья.
Уголок моего рта приподнялся, радуясь, что у моего страдания была компания.
— Как у тебя дела?
— Прекрасно.
— Это нормально? Что я звоню тебе?
— Да. Я тоже думал о том, чтобы позвонить тебе вчера.
Мое сердце воспарило.