— Я сказала ему, чтобы он приехал на 30 минут позже. Я собираюсь пойти выпить кофе со льдом. — Я указала на кофейню в соседнем квартале. — Увидимся завтра.
— Я буду здесь. — Он помахал рукой и зашагал по тротуару в противоположном направлении.
Я направилась в кофейню, хотя на самом деле мне не нужен был кофеин. Я просто не была готова вернуться домой.
Там было бы пусто. К тому времени, как я доберусь до Сохо, уже стемнеет. Кэрри ушла несколько часов назад, приготовив мне ужин, который я могла просто разогреть. Что оставило мне огромный, просторный пентхаус, в котором не было ничего, кроме телевизора, чтобы составить мне компанию.
Одинокая и скучающая, я, без сомнения, уставилась бы на имя Дакоты в своем телефоне. Я хотела услышать его голос больше, чем углеводы, которые я сказала Кэрри исключить из меню на следующие две недели.
Когда я шла к кафе, высокий темноволосый мужчина нырнул в такси на другой стороне улицы, и я присмотрелась повнимательнее. На долю секунды мне показалось, что это Дакота. Это было не так.
Это старое клише было правдой. Ты видела того, кого любила, за каждым углом.
— Не кричи.
Мои уши услышали голос до того, как мой мозг вовремя спохватился, чтобы я запаниковала.
Пока я смотрела на другую сторону улицы, мужчина скользнул прямо ко мне и обнял меня за бедра. От него пахло тухлыми яйцами и сигаретами.
Мои ноги замерли на тротуаре, мои каблуки скользили, когда я пыталась сохранить равновесие. Я оттолкнула незнакомца, но он держал крепче, его кончики пальцев впились в мою плоть.
Что-то острое уперлось мне в бок, но я была слишком напугана, чтобы посмотреть вниз и увидеть, что это было. Вероятно, пистолет или, может быть, нож.
Паника захватила воздух в моих легких, и мое зрение затуманилось, когда он прошептал мне на ухо:
— Это хороший вечер, чтобы отдать эту сумочку.
Я стояла неподвижно, пока он снимал с моего плеча ремешок с золотой цепочкой. Затем он долго и отчетливо нюхал мои волосы, поцеловал меня в висок и ушел.
Вместе с моей сумочкой, ключами, телефоном. Все, что я принесла с собой в студию этим утром.
Я застыла на тротуаре. Вся встреча длилась самое большее тридцать секунд, но я изо всех сил пыталась осмыслить это. Что только что произошло? Было не темно. Я не была ни в переулке, ни в отдаленной части города. Я шла в кофейню в богатом районе. И на меня напали.
Полиция. Мне нужно было позвонить в полицию.
Я сделала шаг, и моя лодыжка подогнулась. Я поймала себя на том, что снова стою прямо. Я попыталась сделать еще один шаг, но другая лодыжка тоже подвернулась. Я была примерно в десяти секундах от того, чтобы превратиться в лужу слез, когда знакомый черный седан подъехал к обочине, и Глен вышел с водительского сиденья.
— Мисс Кендрик?
Я посмотрела на него, все еще не в силах пошевелить ногами.
— Я… на меня напали.
Его глаза расширились, когда он бросился ко мне. Он помог мне сесть в машину, а затем умчался в сторону ближайшего полицейского участка.
— Вы ранены? — Спросил Глен в зеркало заднего вида.
— Что?
— Вы ранены? Ваш висок.
Я опустила руку, не осознавая, что мои пальцы были прижаты к тому месту, где грабитель поцеловал меня.
— Нет, я не ранена.
Но я была осквернена. Этот вор наложил на меня свои руки. Его губы.
Моя рука вернулась к виску, стирая ощущение его губ.
Последним мужчиной, который целовал меня в это место, был Дакота. В течение трех месяцев я могла чувствовать его губы в этом месте.
Этот ублюдочный вор украл и это у меня тоже.
— Хорошо, мисс Кендрик.
— София. — Мы сидели вместе почти два часа. Офицер заслужил право обращаться по имени.
— София, — поправил офицер. — У меня есть все, что мне нужно, чтобы подать отчет.
Он уже сказал мне, что шанс получить что-нибудь обратно ничтожно мал. Мою сумочку, скорее всего, уже заложили, а телефон уже был продан.
— Вот моя визитка. — Обри передала ее офицеру. — Поскольку телефон Софии был украден, вы можете позвонить мне напрямую.
— Хорошо. — Он взял ее и сунул в карман формы.
— Так что же дальше? — Спросила Обри. — Как вы будете расследовать? Вы рассчитываете скоро найти этого парня?
Очевидно, объяснение офицера МакКлеллана осталось без внимания Обри. Или ей просто не понравился его ответ.
Обри подняла бровь, глядя на офицера, и, к моему удивлению, он не съежился. Большинство людей так и делали. Вместо этого уголок его рта дернулся.
Нехорошо.
— Вы думаете, это смешно? — Температура в комнате поднялась на десять градусов, когда гнев вырывался из ее тела. — Моя сестра подверглась насилию. Он прикоснулся к ней. Он обокрал ее. И вы улыбаетесь?