— Я не хотел причинить тебе боль.
— Я знаю. Ты не сделал ничего плохого. Как бы ни было приятно возложить на тебя какую-то вину, я не могу винить тебя за то, что ты следуешь зову своего сердца.
— Я ценю это.
— И как бы то ни было, я думаю, что было бы ошибкой, если бы ты переехал домой.
Я вздохнул.
— Я должен.
Мой отец умер.
— Тебе там не место, Дакота. — Пета положила руку мне на предплечье.
— Я знаю. Но где? — Мой голос дрогнул, мои глаза искали ее ответа. — Где мое место?
Оно было не в Ларк-Коув. Не в резервации. Мне действительно нужен был кто-то, кто сказал бы мне, потому что я чертовски уверен, что не знал, где мое место прямо сейчас.
— Со мной.
Шепот эхом разнесся по бару.
Я развернулся, ища голос, который слышал во сне последние два месяца. Я нашел источник прямо за дверью. София. Стоя почти на том же месте, где она стояла в первый раз.
Ее волосы были распущены, длиннее, чем месяцы назад. Она завила концы, и они свились до талии. Ее глаза были полны слез.
Слезы по мне.
И на ней снова были эти чертовы зимние ботинки. В октябре.
Я скучал по этим чертовым ботинкам.
— Прости меня. — Пета встала со своего места и наклонилась, целуя меня в щеку. — До свидания, Дакота.
Я бросил на нее быстрый взгляд, когда она уходила, но в основном сосредоточился на Софии.
Ее глаза не отрывались от моих, даже когда Пета прошла мимо нее и вышла за дверь.
Когда в баре остались только мы вдвоем, я нарушил молчание.
— Что ты здесь делаешь?
— Твой отец умер.
— Мой отец умер. — Мое горло горело, как будто кто-то провел раскалённым железом по моему языку. Я повторял эти три слова в своей голове в течение нескольких дней. Ни разу они не слетели с моих губ.
До тех пор, пока София не вошла в бар.
— Мне очень жаль, — тихо сказала она.
На этот раз слезы наполнили мои глаза.
Папа сказал бы мне смириться с этим. Он никогда особо не верил в слезы — это было то, что мужчина в одиночестве. Но подавляющее облегчение от того, что она была здесь, когда я нуждался в ней, даже после того, как я не был рядом с ней, было больше, чем я мог сдерживать.
— Мой отец умер, — сказал я.
Она обняла меня за плечи, крепко прижимая к себе.
— Я знаю, любимый.
Пришел потоп. Волна боли, гнева и безнадежности. Я взвалил все это на плечи Софии, обнял ее за спину, уткнулся лицом в ее шею и заплакал.
Ее власть надо мной никогда не ослабевала. Она никогда не ослабнет. Она взяла все, что я ей дал, а потом еще немного.
Я не знаю, как долго мы там просидели, я сидел на табурете, она стояла у меня между ног. Нервный срыв, с которым я боролся, был немаленьким, и я был рад, что не было посетителей, и Тея оставила нас наедине. Наконец, когда я взял себя в руки, я откинулся назад и принял ее всю целиком.
Она была здесь. Она стояла прямо здесь, держа мое лицо в своих руках, мои слезы были на ее больших пальцах, когда она вытирала их.
— Ты здесь.
Она кивнула.
— Мне так жаль твоего отца.
— Мне тоже. Кто тебе позвонил?
— Ксавье. — Ксавье, должно быть, тоже рассказал Тее, потому что я не сказал ни слова. Я глубоко вздохнул, затем провел руками вверх и вниз по лицу. — Спасибо за это. Извини.
— Не извиняйся. Тебе это было нужно.
Нет, я нуждался в ней.
— Мне очень жаль, — снова сказал я ей.
— Дакота, все в порядке. Тебе не нужно извиняться за то, что ты плачешь после смерти отца.
— Нет. — Я покачал головой, затем обхватил ее щеку ладонью. — Извини за Нью-Йорк. Мне жаль, что меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне. Прошу прощения за телефонный звонок.
Она наклонила голову, ее лицо покоилось в моей руке.
— Ты прощен.
— Так просто?
— Я злюсь на тебя уже несколько месяцев, и я устала злиться. Я отпускаю это.
Я вздохнул и многомесячное сожаление улетучилось.
— Как долго ты можешь остаться?
— Столько, сколько тебе нужно.
Годы. Мне нужны были годы с этой женщиной.
Я не собирался их заполучать, поэтому вместо этого принял поцелуй.
Глава 20
София
Я проснулась одна в постели Дакоты, как и каждое утро в течение последних двух недель. И, как я делала каждый из этих дней, я натянула одну из его громоздких толстовок поверх пижамы и пошла искать его.
Почти каждый день я находила его в спортзале. Сегодня я нашла его в гостиной, он сидел в глубоком кресле и смотрел в пустоту.
Мое сердце сжалось от выражения его лица. Полное горя и отчаяния. Я сразу же подошла к нему, коснувшись его руки, когда подошла ближе.