– Подойди сюда, – вежливо пригласил Сергей охранника, опуская стекло со своей стороны.
– Чего? – охранник обошел машину и наклонился к окошку.
– Читать умеешь? – улыбнувшись, поинтересовался Сергей.
И без того не слишком теплый взгляд охранника заблестел ледком.
– Умеешь? Тогда вот почитай, – Сергей поднял на уровень глаз парня свое удостоверение. – Прочитал?
– Прочитал.
– Если ты сейчас не проводишь нас к Горбачу, то тебе придется прочитать, что написано на удостоверении моего местного коллеги и, заодно, узнать, какие полномочия ему предоставила местная прокуратура. Мне кажется, что этот пейзаж здорово украсил бы десяток-другой автоматчиков в масках и бронежилетах. И у тебя есть всего две минуты на то, чтобы сбегать к Горбачу и вернуться сюда. Время пошло.
Охранник, хоть и не выглядел особым интеллектуалом, но смысл сказанного уловил быстро и стартовал сразу, что-то приказав на ходу своему напарнику. Тот попятился от машины и расстегнул куртку.
– Ты умеешь сразу понравиться людям, – негромко сообщил Штефан и достал откуда-то из-под сиденья пистолет.
– А ты умеешь быстро ориентироваться в ситуации. Если они сейчас заметят у тебя оружие, то нам больно будет вспоминать о случившемся.
Штефан что-то прошептал и спрятал пистолет.
– Да не волнуйся ты так, Штефан, сейчас мы войдем в дом, спокойно побеседуем…
Из дома появился невысокий крепыш лет сорока пяти, в темном строгом костюме.
– А вот и Горбач, – удовлетворенно констатировал Сергей.
Горбач, не спускаясь с крыльца, махнул рукой.
– Вот нас уже и приглашают. Пошли.
Сергей вышел из машины, подождал, пока Штефан выйдет тоже, и двинулся к дому.
– Чуть не забыл, – хлопнул себя по лбу Сергей и обернулся к охраннику, оставшемуся у машины, – там, в багажнике – человечек. Вы его аккуратно занесите в дом. Только очень аккуратно, у него головка бо-бо.
– Здравствуй, Горбач, – сказала Сергей, – меня зовут Сергей, фамилия моя Алексеев и я один из тех, с кем вчера встречался Зимний.
– Здравствуй, – Горбач не протянул руки, как, впрочем, и Алексеев.
– Нам нужно поговорить.
– А если мне не нужно?
– Тогда у тебя начнутся проблемы. Это ничего, что я слишком резко говорю?
– А если проблемы начнутся у тебя?
– Тогда твои проблемы тебя просто задавят. Может, в доме поговорим? Или ты хочешь, чтобы я тебя дерьмом поил при свидетелях? – Сергей улыбнулся.
– Добро пожаловать, – горбач отошел в сторону, пропуская Алексеева и Штефана.
– Я тут твоих красавцев попросил достать из машины местного пацана. Ты уж распорядись сунуть его в надежное место, лучше без окон, нам с ним еще нужно поговорить.
– Нахрена мне ваши дела?
– Наши общие дела. Или ты не хочешь знать, кто грохнул Зимнего?
– Я надеюсь, что это того стоило, – сухо заметил Михаил, откладывая в сторону листки бумаги после того, как трижды перечитал их.
– Что вы имеете ввиду, Миша? – холодно спросил Виктор Николаевич. Все время, пока Михаил читал, Виктор Николаевич спокойно рассматривал его. Молча. И это несколько нервировало Михаила.
– Я надеюсь, что то, как я блестяще исполнил роль зарвавшегося мальчишки, принесло какую-нибудь пользу лично вам, или хоть кому-нибудь.
– Принесло. Вам, например, Миша. Вы отчего-то совершенно забыли о командном методе соревнований. Что за привычка выступать вне зачета?
– Я должен это понимать как пролог к разговору об отставке?
– Отнюдь. На меня и на еще некоторых людей ваши действия произвели очень сильное впечатление. Умудриться создать свою собственную организацию, да не просто организацию, а организацию международную… Блестяще! И эффективную, заметьте. Особенно нас покорил ваш метод самофинансирования. Просто шедевр, – Виктор Николаевич несколько раз бесшумно хлопнул рукой о руку. – Примите эти овации как знак моего искреннего восхищения. А теперь от лирики к делу.
Михаил невесело усмехнулся.
– Не нужно так расстраиваться, Михаил. На самом деле я вас заподозрил почти сразу после окончания той самой операции в девяносто пятом. Слишком уж кстати подвернулась та ваша промашка для того, чтобы вы не смогли занять место моего зама. Вы не захотели терять самостоятельность?
Михаил снова улыбнулся.
– Вы тогда меня очень огорчили, Михаил. Я тогда даже на минуту поверил, что вы способны так ошибаться, настолько позволить гуманизму искалечить вашу карьеру.
После выхода в свет той книги я действительно серьезно рассматривал возможность вашей полной отставки. И, кстати, было у меня сильное желание разобраться с вашим протеже. Но вы все очень аккуратно организовали. Все так обставили, что разбираться с ним выходило слишком накладно и для нас, и для украинской стороны. И было принято решение сделать вид, что ничего особенного не произошло, что утечка информации если и имела место, то не очень существенная.
А вас, в качестве наказания, на целых три года отправили на оперативную работу. Чего вы и добивались. Так?
– Так.
– Одновременно с этим, или почти одновременно, некоторые из ваших украинских коллег, и не только украинских, произвели подобные же демарши в своих структурах. С теми же результатами. Со мной, кстати, консультировались и по поводу вашего журналиста. И согласились с моим решением его не трогать. Как видите, и нам не чужд гуманизм.
– Если его нарушение вам обойдется слишком дорого.
– Это естественно. Я все время ожидал, когда вы, наконец, проявите себя. Ожидал, ожидал, и, наконец, дождался.
– Мы строили, строили и, наконец, построили! – продекламировал Михаил.
– Именно. И вот что я вам в результате скажу, Миша. Для решения нестандартных задач нужны нестандартные методы и нестандартные инструменты. Ни я и никто другой, по моим сведениям, не ставил себе задачей отследить всю вашу организацию и вычислить всех ее членов. По вполне понятным причинам мы даже не сможем устраивать чистку наших рядов, как в тридцать седьмом. Я ставлю условие. Вы должны продемонстрировать свою эффективность в «Армагеддоне», и я лично выступлю в вашу поддержку.
Если вы не справитесь, Миша, то и здесь, и в Украине, пройдет цепочка увольнений, выходов в отставку, а в некоторых случаях – несчастных случаев и самоубийств.
– Веселая перспектива.
– Очень. Но честная, что в наше веселое время уже само по себе большое достижение. Просто гигантское.
– Почему возник этот разговор именно сегодня? Или секрет?
– Никаких секретов.
– Почти никаких, – поправил Михаил.
– Почти никаких, – согласился Виктор Николаевич.
– Так что же случилось?
– Мы этой ночью провели нечто вроде командно-штабных учений. И пришли к неутешительному выводу, что не готовы к «Армагеддону». Приблизительно об этом же думали вы, когда решили создавать свою организацию. Так?
– Приблизительно.
– Я не буду демонстрировать вам досье на очень многие ключевые фигуры в правительстве, армии и в нашей собственной структуре. Они уязвимы. Уязвимы настолько, что достаточно только чуть надавить на них, чтобы заставить работать на кого угодно.
– Некоторые из них это уже пробовали, – заметил Михаил.
– Или пробуют сейчас. И мы стоим перед очень грустным выводом, – Виктор Николаевич подождал немного вопроса от Михаила, потом тяжело вздохнул и продолжил, – не исключено, что кто-то почти на самом верху уже получил предложение о сотрудничестве. И любая информация будет немедленно уходить к Врагу. Таким образом, мы проиграем в самом начале. Вот почему наш разговор произошел именно сегодня.
– Или грудь в крестах…
– Или голова в кустах, – Виктор Николаевич взял отложенную Михаилом стопку бумаг, аккуратно вытащил из бумаги скрепку и сунул листки машину для уничтожения документов. – Вот такие пироги, Миша.