— Восемнадцать сотен. Мне нужно приобрести еще несколько сотен. Я выпишу чек…
Саймон отрицательно покачал головой.
— Весьма сожалею. Я играю на те ставки, которые на столе. Мы об этом договорились заранее, еще до начала игры.
Йоринг не спускал с него глаз.
— Значит, вы считаете, что в моем предложении есть что-то для вас оскорбительное?
— Нет, что вы, — не повышая голоса, спокойно ответил Саймон. — Просто дело принципа. Нужно соблюдать правила. Я сыграю с вами в кредит как-нибудь в другой раз. Сегодня мы играем, как условились.
Он потянулся к коробке для сигар, куда каждый из них положил по пять тысяч долларов, обменяв их на фишки.
— Послушайте, — угрожающе начал Килгарри.
Изумрудного цвета глаза «Святого» встретили его взгляд с необычайным спокойствием.
— Денежки, братан, денежки. Разве неясно?
Йоринг принялся рыться в карманах. Одну за другой он вытаскивал из загашников мятые купюры, пока наконец не объявил о своей ставке в тридцать две сотни и пятьдесят долларов. Затем бросил уничтожающий взгляд на Килгарри.
— Одолжи мне все, что у тебя есть.
— Но…
— Я сказал — все!
Килгарри неохотно протянул через стол пачку. Йоринг послюнявил большой палец и пересчитал бумажки. Теперь он мог поставить четыре тысячи сто пятьдесят долларов.
— Действуй, — сказал он, посмотрев на «Святого». — Поставь вот это все.
Саймон отсчитал четыре тысячные купюры. У него была еще одна, но он задержал над столом руку. Затем улыбнулся:
— Какой в этом смысл? Ведь тебе нечем ответить. Я заберу эту мелочевку и открою вас.
Йоринг поднял свои карты и дрожащими руками стал раскладывать их на столе — шестерка, семерка, восьмерка, девятка и бубновая десятка.
Все сразу умолкли. Несколько секунд и «Святой» хранил полное молчание. Про себя он вкратце «прокручивал» весь сценарий во всей его вдохновенной простоте и математической точности. Он чувствовал, как Мерсер молча его подталкивает, видел, как затуманенные глаза Йоринга постепенно светлеют и в них загорается огонек сдержанного триумфа.
Вдруг Килгарри грубо загоготал и со всего маху ударил кулаком по столу.
— Молодец. Йоринг! Бери деньги, бери. Я верну все свои. Ты, однако, еще не настолько стар.
Йоринг широко расставил руки, чтобы накрыть кон.
— Минуточку, — сказал «Святой». Голос его звучал еще мягче и спокойнее, чем прежде. В комнате вновь воцарилась тишина. Йоринг замер на месте, хотя и не опускал рук, которые образовали что-то наподобие большого кольца. А «Святой» продолжал мило улыбаться.
Само собой разумеется, это был превосходный трюк, но «Святой» не любил, когда другие падают и больно ударяются. В такие минуты у него просыпалась симпатия к нечестивцам, достигшим предела своего падения.
Одну за другой он перевернул свои карты. Тузы. Четыре туза. Саймону показалось, что они отлично смотрелись, эти красочные тузы. Он с величайшей осторожностью сгреб их вместе. А затем открыл последнюю карту. Джокер.
— Кажется, все деньги на кону мои, — сказал он извиняющимся тоном.
Первым от стола с грохотом отодвинулся стул Килгарри.
— Послушайте, — заорал он, — это не…
— Та рука, которую он мне сдал? — Издевка Саймона была тонкой, как паутинка. — А разве он не играл ту руку, которую, как я полагал, он сам себе сдал? Я знал, что он немного позабавится, когда привыкнет играть в карты без очков.
«Святой» открыл коробку для сигар, добавил ее содержимое к деньгам, лежавшим на столе, и связал все в весьма пухлую аккуратную пачку.
— Думаю, на этом завершим сегодня игру, — еле слышно проговорил он, опустив руку с пачкой денег во внутренний карман. — Думаю, на этом мы и закончим, джентльмены.
Первым обрел дар речи Мерсер.
— Да, на самом деле, — сказал он срывающимся голосом. — Вы оба неплохо подзаработали на мне. Теперь мы кое-что вернули из проигрыша. Пойдемте отсюда, Темплар!
— Сколько вам удалось выиграть в последнем коне? — спросил молодой человек.
— Около четырнадцати тысяч, — ответил довольный «Святой».
— Примерно столько же я им проиграл, — заметил Мерсер. — Даже не знаю, как вас благодарить за то, что вы вернули деньги. Когда Йоринг вдруг покраснел, я подумал, что вы совершили непростительную ошибку.
«Святой» вытащил сигарету и чиркнул зажигалкой.
— Обычно я не допускаю слишком много ошибок, — спокойно ответил он. — И вот здесь многие накалываются. Думаю, во мне говорит гордость профессионала, и я ненавижу, когда меня принимают за простофилю. Но самое смешное состоит в том, что, несмотря на мою высокую репутацию, находятся люди, которые все же пытаются оставить меня в дураках. Как я полагаю, они думают, что мое поведение можно запросто рассчитать наперед и использовать меня, чтобы обстряпать свои грязные делишки. — «Святой» тяжело вздохнул. — Я, конечно, знал, что какого-то мошенничества мне никак не миновать — вся идея заключалась в том, чтобы заставить меня поверить в могущество этих очков, а затем сделать жертвой обычного карточного надувательства. Кроме того, я был лишен возможности жаловаться, так как это, по сути дела, было бы равносильно признанию, что и я, в свою очередь, являюсь обманщиком.