— А этот Морозов, что с ним стало?
— В море сгинул. Я бы не поверила, если бы сама его противную вздувшуюся тушу не увидела. Только после этого смогла спокойно покинуть остров.
Пашка ненадолго замолчал. Марина уже немного присмотрелась к мальчишке и догадалась — шкет копит новые вопросы. Было очень радостно и в то же время волнительно наблюдать за ним. Ловить его эмоции и настроение.
До сих пор она не знала, отчего возникла такая душевная близость, но даже и не думала сражаться с ней.
Молчавший столько времени мобильник наконец-то ожил, сообщая о пропущенных звонках от Сергея и нескольких сообщений от Ирочки: Воронцовы ждали их и даже готовились к приезду.
— Что Ира пишет? — выглянул из-под одеяла Пашка.
— Говорит, сразу поведёт тебя в бухту, там цветёт…багульник какой-то.
— Меня или нас?
— Пишет, что тебя. Говорит, я наверняка его уже сто раз видела, а раз ты не местный, значит, тебе понравится.
— Блин, я ей даже подарок никакой не купил, — Пашка вдруг спрыгнул с кровати и прошлёпал прямо в носках к небольшому иллюминатору.
— Ботинки одень!
— Надень!
— Надень, блин, кроссовки, иначе я…
— Чего?
— Иначе, я сама подарю Ирочке того огромного кота, которого мы с тобой выбирали.
Пашка ничего не сказал, лишь молча натянул новые кроссовки и сел на кровать. Марина видела, что он сильно волнуется, но даже примерно не понимала, как помочь ему. Неожиданно даже для себя самой она принялась рассказывать ему об острове, временами сбиваясь или повторяясь, вытаскивала из памяти разные чудачества и делилась ими с Пашей.
— А ещё, — продолжала Голубева, сгребая разбросанные вещи в сумку, — мы с ребятами иногда выбирались на чёрный пляж, запашок там, конечно, так себе, но зрелище огромных судов, выброшенных на берег поражает в самый череп. Ходишь по мокрому песку, всматриваешься в этих металлических динозавров и никак не можешь остановить поток образов, каким был тот или иной корабль десять или сто лет назад.
— Ну и зачем было покидать такое место? Я бы оттуда никогда бы не уехал? Убежал бы в какую-нибудь заброшенную квартиру…
— … где бы тебя сожрали крысы, — весело закончила предложение Голубева. — Итуруп — это далеко не курорт. Итуруп красивый и величественный, это да, но если, у тебя нет денег, то живётся там не лучше, чем на материке. Я начисто об этом забыла, когда уезжала от матери. Спрашивала изредка у неё, хватает ли им денег на жизнь, она всегда говорила, что деньги есть и всё в порядке, но оказалось, что она просто не хотела, чтобы я возвращалась сюда. Даже Морозовым пугала.
— А почему она не хотела, чтобы ты приезжала сюда? Здесь ведь жили дети, — Пашу никак не хотел отпускать этот вопрос.
— Да потому что я много лет была наркоманкой, Паша, — выкрикнула Марина, вмиг теряя весь позитивный настрой, — ты же знаешь, какой я была не так давно. Подумай о своей матери, разве тебе не хотелось, чтобы она была такой же, как и мамки одноклассников, чтобы заботилась о тебе и пекла булки по воскресеньям, чтобы не променяла тебя на бутылку, а радовалась самому твоему присутствию в её жизни? Так и у меня! Разве принесла бы я счастье этим детям? Нет!
Злые слёзы полились из глаз, но Марине уже было не остановиться:
— Я ведь видела, как они сторонились меня, когда я приезжала, здоровались и сразу на улицу, якобы для того, чтобы я с матерью могла пообщаться спокойнее. И это Аня ещё в школу не ходила, а что дальше было бы? И знаешь, что самое обидное? Они иногда бегали к «дядьке Мху», как они этого подонка называли чай пить, пока мамка дома? И ведь не расскажешь им всё как есть! Они бежали к НЕМУ, человеку, который столько лет старательно изводил меня!
— Но почему?
— Да потому что он мудак, — Марина рассмеялась и добавила, — был! Теперь его черви жрут и не давятся.
После чего встала и подошла к окну. Бесконечные и ласковые сегодня волны Охотского моря успокаивали и шептали: скоро, скоро…
Да, всё забудется. И шантаж этот постоянный: «Ты же не хочешь, чтобы твои детки узнали, кто их отец. В любой момент могу сделать тест ДНК и увезти их, куда захочу, ведь у малышей такая неблагонадёжная мамаша. Ну а раз не хочешь, тогда будь любезна…» и дальше на выбор: то дурь найди, то поищи у матери рисунки деда, до которых он ещё не дотянулся.