В ту ночь, когда Марина ворвалась к ним без предупреждения, Воронцовы встретили её одинаково: с выражением бесконечного ужаса на лицах. Вот только, если девочка просто испугалась страшную худую тётку в чёрной куртке, то выражение лица Сергея из ошарашенного быстро перешло в подавленное и какое-то обречённое.
— Здравствуй, Марина, — обронил он, позволяя перешагнуть порог, — чем обязан?
Эти холодные, безразличные слова отобрали последние имеющиеся силы у Голубевой, и она кулем повалилась на пол.
— Папа, кажется, этой тёте плохо, — раздался голос Ирочки, выглядывающей из-за угла.
— Вижу, — процедил Сергей, поднимая на руки давнюю знакомую и относя на кухню, где уже копошилась девочка.
Усадив на какую-то табуретку, Сергей пристально посмотрел на неё.
— Ты чего молчишь? Неужто призрака увидела.
— Ты живой! Живой!!! — твердила Марина, не в силах поверить в это.
— Ну как видишь, — он усмехнулся и обратился к дочери:
— Ирочка, иди спать, мы тут поговорим немного, хорошо? Постараемся тебе не мешать.
— Хорошо, пап, — девочка посмотрела на Голубеву и обратилась к отцу, — ты только не ругайся сильно, видишь ведь, как ей плохо!
— Не буду, — обронил Сергей вслед ушедшей девочке.
— Ты живой! — Марина как мантру твердила одно и то же. Столько лет мечтать увидеть его и вдруг он оказывается совсем рядом. Даже дотронуться можно.
— Живой, живой, — прикуривая сигарету, процедил Сергей, — а вот ты как-то, я смотрю, не очень.
— Но почему ты живой? — речевые способности понемногу возвращались. — Мы же тебя похоронили!
— А, ты про это, — усмехнулся Сергей и сильно затянулся. — Я уже и забыл почти. Нас тогда на вертолёте решили покатать на праздник. Всех новобранцев. Только пилот праздник тот отметил хорошо и прям с утра. Как итог, с управлением не справился и влетел в горный хребет, трое выживших из пятнадцати. Только шутка ли, в этом вертолёте летело два Воронцовых Сергея. Вот так и вышло, что Бубликова похоронили не того. А я тогда головой сильно повредился и долго вспомнить не мог даже собственного имени, а уж когда до матери дозвонился, думал её удар хватит.
— Сколько времени прошло после аварии? — Марина в ужасе схватилась за голову.
— Чуть больше года, ты тогда уже сына родила.
— Кого? — она ошалело смотрела на Сергея и не понимала о чём он.
— Сына. Александра. Родила. Потом ещё и дочку, — Марина видела, что грудная клетка Сергея ходила ходуном, и до неё с трудом дошло, что он сдерживает свой гнев и, кажется, сделал какие-то не те выводы
— А, ты про это, да, родила. Мать умоляла аборт не делать. Морозов, сволочь, ненавижу его.
Они смотрели друг на друга как соперники с явным намерением высказаться. Изгнать из себя ту оглушающую боль потери. И Сергей сдался первый:
— Поясни, — бросил он.
— Да что тут пояснять? — Марина вытащила из его пачки сигарету, но не закурила, а просто вертела её в руках, пытаясь подобрать слова. — После того, как мы… как тебя официально признали умершим, я думала, что не справлюсь. Не ела, почти не спала, всё по острову шаталась. Вот и дошаталась… Никак не могла решиться что-то предпринять, мать жалела, а потом как завертелось всё. Однажды Морозов меня заманил к себе, пока матери дома не было, опоил чем-то… проснулась потом поперёк дивана без трусов и в луже крови, а через семь месяцев родила мальчика.
Руки задрожали, пришлось всё же закурить. На Сергея Марина не смотрела — понимала, какую неприглядную картину сейчас представляет.
— Забавно, ему всего два раза удалось меня разложить на том проклятом диване, и в итоге я дважды оказывалась в роддоме, но больше я туда ни за что не попаду, уж я об этом позаботилась.
— Ты… но почему? Я многократно спрашивал у матери о тебе, и каждый раз она говорила, что счастлива и довольна жизнью, что всё у тебя хорошо, и муж у тебя отличный мужик, и что ты…
— Какой ещё муж, Воронцов? — Марина горько рассмеялась, понимая, что из её глаз ручьями потекли слёзы, не в силах больше сдерживаться, — мой жених из армии так и не вернулся. А вообще твою мать можно понять, не хотела бы я себе такую невестку…
После той немыслимой встречи с Сергеем Марина вновь вернулась на материк.
Оставаться рядом с Воронцовыми было опасно и… нежелательно. Она ужасно не хотела, чтобы они видели её такой. Разбитой, сломленной куклой, не представляющей свою жизнь без травки.