Распростертые объятья? Моя собственная мать не обнимала меня, если конечно это не происходило на общественном форуме. Но я не могу переварить другое. Больше, чем предстоящей встречи с моим куратором, я боюсь встать и начать говорить в этот микрофон.
Потому, что то, что мне не терпится сказать, будет поддельным или же фальшивым.
Я удаляюсь в сторону ворот. Когда я срезаю верхушку Парка Рая, я вытаскиваю мою странного вида рубашку из слишком узких брюк и расстегиваю все пуговицы на ней.
Это первый раз, когда я почувствовал полноценную свободу, так как я был дома.
Я могу идти, куда хочу, и расстегивать мою рубашку так, как я хочу. Со мной нет никого, кто наблюдал бы за мной и рассматривал меня или говорил со мной, либо глазел на меня. Как мне хотелось бы перемотать прошлый год и начать все сначала. Но жизнь не позволит этого сделать. Невозможно стереть прошлое, но я собираюсь попробовать и сделать так чтобы люди забыли.
Я достигаю парка и пристально смотрю на знакомый, старый дуб, на который я залазил, когда был ребенком. Дрю и я соревновались, кто поднимется выше. Я победил, но прямо перед щелчком фотоаппарата я упал на землю. У меня был гипс на руке в течение шести недель после того падения, но мне было все равно. Я победил.
Я поднимаю глаза, пытаясь найти, сломанную ветку. Здесь ли она еще, свидетельствует о том дне? Или дерево пережило достаточно сезонов, чтобы стереть прошлое? Вздох застает меня врасплох, когда я обошел дерево. Прямо передо мной, сидит, прислонившись к стволу старого дуба, Мэгги Армстронг.
Глава 6. Мэгги.
Я заметила движение рядом со мной и поняла, что не одна. Я обернулась.
Парень, стоящий передо мной, один из моих ночных кошмаров. Он не вымысел моего воображения. Это - действительно он - Калеб Беккер воплоти, как будто в поисках чего-то важного. Сиплый вздох автоматически вырвался из моего рта.
Он услышал меня и быстро сфокусировался на мне. Он не двигается, даже когда его ледяные голубые глаза встретились с моими.
Он вырос за год. Он действовал жестко тогда, но теперь Калеб выглядел угрожающе. Его волосы подстрижены коротко, рубашка расстегнута, демонстрируя его мускулистый торс. Это, в сочетании с облегающими брюками на нем, кричит об опасности.
Я не могу дышать. Парализованная. Разгневанная. Обеспокоенная. Испуганная.
Мы в тупике, ни один из нас не начал разговор. Просто взгляды. Я думаю, что даже не в состоянии моргнуть. Я застыла во времени.
Я была лицом к лицу с ним много раз, но теперь все изменилось. Он даже не похож на себя, за исключением его прямого носа и уверенной позиции, которая была, и я предполагаю, всегда будет, только у Калеба Бекера.
- Это неудобно, - говорит он, нарушив долгое молчание. Его голос глубже и темнее, чем я помню.
Это не просто видеть его из окна моей спальни.
Мы одни.
И темнота. И это, ох, как отличается от того, что было раньше.
Я должна вернуться к безопасности моей спальни, и попыталась встать. Огненная, стреляющая боль мчится вниз вдоль ноги, и я вздрагиваю. Я смотрю в ужасе и шоке на него, когда он выходит вперед и хватает меня за локоть.
О. Мой. Бог. Я автоматически вырываюсь из его хватки. Воспоминания о тех временах, когда я была привязана к больничной койке, не в состоянии двигаться самостоятельно, накатили на меня, когда я выпрямилась.
- Не трогай меня, - говорю я.
Он поднял руки вверх, как будто я только что сказала “Руки вверх”.
- Не бойся меня, Мэгги.
- Да… Да я не боюсь, - говорю я, паникуя.
Я слышу, как он выдохнул и отступил. Но он не уходит, он просто смотрит на меня странно.
- Мы были друзьями.
- Это было давным-давно, - говорю я. - До того как ты сбил меня.
- Это был несчастный случай. И я заплатил свой долг обществу за это.
Это совершенно невероятный момент, и, похоже, одна я не хочу, чтобы он продлился дольше, чем должен. Хотя мои внутренности трясет от страха, я говорю:
- Ты, возможно, оплатил свой долг перед обществом, но что насчет твоего долга мне?
После того, как слова слетели с моих губ, я не могу поверить, что сказала их. Я отворачиваюсь и хромаю назад домой без оглядки. Я не останавливаюсь, до тех пор, пока не открыла парадную дверь своего дома.
Когда я доберусь до своей комнаты, я залезу в свой настенный шкаф и закрою дверь, как привыкла делать раньше, когда хотела блокировать брань родителей. Все, что я должна сделать, это закрыть глаза и зажать уши руками… И петь.
Я закрываю глаза. Образ Калеба, стоит передо мной с его безбрежными голубыми глазами, заклеймённый в моем мозгу. Хотя его нет поблизости, я все еще слышу его темный голос. Ночь аварии, боль, от которой я страдала, вся моя жизнь меняется, все это мчится назад, чтобы преследовать меня.