Я начала напевать.
Глава 7. Калеб.
Я прохожу испытания. Тюрьма. Мама. Лия. Папа. И теперь Мэгги. Когда я оставил смехотворную вечеринку мамы, последняя вещь, в которой я нуждался, состояла в том, чтобы столкнуться с Мэгги. Она смотрела на меня, как будто я переехал ее снова, дал половину шанса. Я говорил с ней только потому, что… Потому что, возможно, я хотел доказать ей, что я не злой монстр, каким она, очевидно, считает меня.
Я все еще стою в парке как идиот. Листья шелестят на ветру, как будто они говорят друг с другом. Я смотрю на старый дуб. Через несколько месяцев эти разговорчивые листья опадут на землю и умрут, только чтобы быть замененными новыми листьями и новой сплетней.
Сейчас я чувствую себя подобно старому листу. Я ушел, глубоко в себя и умер. Я поклялся, что вернусь в Рай и верну жизнь, ту старую жизнь, где все было легко.
Я прислонился к дубу, его ствол настолько толстый и только бульдозер мог разрушить его. Если я мог бы походить на дерево вместо незначительного листа. Я поговорил бы с мамой, Мэгги, Лией… Я был бы достаточно силен, чтобы убедить их прекратить действовать так, как будто несчастный случай изменил все. Это был несчастный случай, ради Бога.
Малыш в тюрьме, который зарезал девочку… Это не было случайностью. Хулио, торгующий наркотиками за деньги… Это не было случайностью. Я не говорю, что вождение в нетрезвом виде, не является преступлением - это так. И когда я признал себя виновным по предъявленным обвинениям, я был готов принять любое наказание, назначенное судьей без сожалений.
Я обвинялся в преступлении и отбыл срок. Все кончено.
Есть одно затруднение: Мэгги Армстронг не простит меня.
Она сказала, что я не заплатил свой долг ей.
Есть ли конец этому наказанию, которое я возложил на себя?
Я не позволю Мэгги или же моей семье заставить меня чувствовать себя не сосредоточенным на своей цели. Если даже пребывание в ДИПДН не смогло сломать меня, то и люди в Раю не смогут. Моя сестра должна выяснить: почему она думает, что быть гребанным чудиком-изгоем лучше, чем вернуться и подумать о том, что было раньше, прежде, чем я покинул ее. А моя мама должна, как-нибудь, стать реальной и прекратить играть свою роль, словно она все еще в фильме. Мой отец… Мой отец должен увеличить кое-какие шарики на днях. А Мэгги… Мэгги, придется понять, что несчастный случай был просто… Несчастным случаем.
Что бы ни случилось, я не оставлю Рай. Она могла бы привыкнуть ко мне. Они все привыкнут ко мне.
Глава 8. Мэгги.
- Как прошла вечеринка? - Спрашивает мама на следующее утро, когда гладит свою рабочую униформу.
- Отлично.
- Как твоя нога?
- Нормально. - Я даже не думала о моей ноге сегодня утром, это наименьшая из моих забот. Я мысленно в Испании. Вчера вечером встреча с Калебом укрепила мою решимость покинуть этот город.
- Мы уже получили пакет от Международной Программы Студенческого обмена? На веб-сайте написано, что пакеты прибыли неделю назад.
Мама продолжает гладить белье.
- Я его не видела. Я надеюсь, что оно содержит информацию об доступных креслах для перевозки больных. Если твоя нога начнет доставлять тебе проблемы, ты должна будешь взять одно.
- Мама, пожалуйста. Мы всегда должны обсуждать именно это?
Я иду к холодильнику настолько прямо, насколько могу.
- Подготовка не повредит, Мэгги. Меня там не будет, чтобы подтолкнуть тебя или помочь после того, как ты уедешь.
- Я буду в порядке, мама. Перестань беспокоиться.
Это грустно. В одну минуту мама подталкивает меня выйти и начать заниматься привычными делами с моими друзьями, как раньше. И прямо тут же, она бывает гиперопекающей, гиперопекающей и страдающей. Она все время противоречит сама себе. Я думаю, это потому что она пытается действовать одновременно и как ответственный отец, и как защищающая своего ребенка мать. Она все больше сбивается с толку в этом процессе. Она сбивает с толку и меня тоже.
Она ставит утюг вниз и обнимает меня.
- Я хочу, чтобы ты поехала в Испанию. Ты с нетерпением так долго ждала этого. Но я также должна знать, что ты сможешь позаботиться о себе. Это - только потому, что я очень люблю тебя, ты же знаешь.
- Я знаю, - пропищала я. Я умолчала о том, что ее любовь, как и ее объятия, может задушить человека до смерти.