В это время вернулась Надя с детьми, и фильм пошел снова по сценарию. Валерия хохотала громко, но не с фильма, а с Виктора, который профессионально играл роль сотрудника КГБ. Она не заметила его внезапного появления рядом с собой.
— Ты зачем портишь шедевры Гайдая? — спросила она Виктора, — теперь же фильм пойдет совсем по другому сценарию!
— Не волнуйся, любимая! — успокоил Виктор, — эти изменения вносятся только на один сеанс. Все останется в фильме по сценарию. Это аналогично нашему караоке! Только видео! Ну, как сюрприз?
— Отлично, а как ты узнал? — недоумевала Лера, — ах, да, что это я, как Семен Семенович в фильме. Давай посмотрим, что будет дальше с внесенным тобой изменением!
События в фильме развивались также как и по сценарию до момента, когда Козодоев сбежал от Горбункова. А Семен Семенович, как ему было приказано сотрудником КГБ, вернулся на теплоход. Козодоев шел по улице, споткнулся и упал у аптеки Чиканук на «рыбна улице». Его подхватили сообщники, наложили на «сломанную» руку гипс, после чего он вернулся на теплоход.
Далее следовал эпизод, в котором Горбунков встречается с капитаном теплохода в его каюте. Этот эпизод шел по сценарию, за исключением того, что Семен Семенович был без гипса и докладывал капитану судна, что ему советскому гражданину стало известно о контрабанде, провозимой на теплоходе «Михаил Светлов». И он, патриот СССР докладывает ему, капитану лайнера, как требует долг советского гражданина. Далее в сценарии пошли изменения.
На верхней палубе теплохода, на том самом месте, где в фильме Горбунков спотыкается на трапе, а его поддерживает Козодоев, происходит все с точностью до наоборот. Спотыкается Козодоев, а Горбунков поддерживает его от падения и произносит слова, которые ему приказаны:
— Гена! А я знаю, куда Вы сбегали от меня! Я все видел!
— О чем ты говоришь Сеня! Я же тебе все рассказал, я шел по улице, споткнулся….
— Я это уже слышал Гена! — с намеком произнес Горбунков, — я все знаю, и не пытайся меня убеждать в обратном!
— Все, мой выход, — сказал Виктор и тут же исчез с кровати, на которой сидел и появился в кадре, прогуливающимся по палубе пассажиром и насвистывающим себе под нос мелодию из этого же фильма — «Остров невезения».
— Тихо, …тихо, — взмолился Козодоев, — я не хочу, чтобы нас кто-то слышал! Сеня, что ты имел в виду, когда говорил, что все знаешь?
— Он знает то, что и я! — вмешался в разговор Виктор, заметивший, как от его внезапного появления полегчало Горбункову.
— А Вы кто такой, пардон? И что Вам от нас нужно! — спросил Козодоев.
— Ну, скажем, сослуживец Горбункова, его коллега! — спокойно отвечал Виктор, — я свидетель Вашего аморального поведения, об этом и говорит Семен Семенович!
— Пардон! Свидетель чего? Я Вас не понимаю! — произнес Козодоев, переходя на истерический крик.
— Да не нервничайте Вы так, Козлодоев! — успокаивал его Виктор, — мы ничего Вашей жене не скажем! Мы же тоже мужики и должны проявлять солидарность. Мы с Сеней видели, как Вы, дорогой товарищ Козлодоев, нырнули в переулок, чтобы «снять» ту проститутку, которая нагло заманивала моего сослуживца к себе в квартиру. Ранее Вы воспрепятствовали этому для того, чтобы, сбежав от Сени, самому навестить знойную местную женщину, поразвлечься, так сказать! Когда мы Вас искали, то видели, как Вы выходили из дверей, у которых она стояла во время экскурсии. А как же понимать тогда Вашу фразу: «Руссо туристо…, облике морале»?
— Во-первых, я Козодоев! А во-вторых,…ну что Вы, товарищи, разве можно…, — протестовал Козодоев с явным облегчением, что его уличают всего лишь в нарушении советской морали, — никого я не навещал! Ну, если Вам будет так угодно, можете думать что хотите, только вот… жены у меня нет!(!) Сам обхожусь… вот!
В этот момент Горбунков вспомнил о том, что он не закончил задание КГБ и вроде бы случайно ударяет Козодоева по руке. Тот взвыл, якобы от боли, но было видно, что реакция на удар наигранна и неестественна, проявилась с большим запозданием, чего не могло быть при такой серьезной травме руки.