В домик вошли больше трех десятков родственников, многих из которых Виктор вообще не знал. На его удивление, домик вместил всех. Виктор многих узнал по памяти, в которой остались их образы со старых пожелтевших семейных фото. Были здесь и те, кто умер совсем недавно. Это можно определить по моде их одежды. Они уже представляли какое-то поколение двоюродных, троюродных его родственников по обеим родительским линиям.
После продолжительной беседы с ними, Виктор пообещал всем, что скоро он снова навестит их, и, попрощавшись, вышел из домика.
Виктор решил побывать у всех умерших правителей страны, начиная с Ленина и кончая Ельциным и побеседовать с ними. Ему очень хотелось узнать многие неизвестные факты их биографий. Первой Родовой Деревней правителя страны стала деревня Ульяновых. Появившись в ней, Виктор долго разглядывал гуляющих там людей, но ни одного, которых он знал по фотографии в лицо, среди них не было. Там находились Ульяновы, умершие в начале XX-го столетия и позже, но сестер или братьев Ленина среди них не было.
К Виктору подошла старушка, одетая по моде 30-х годов прошлого века и также рассматривала его лицо, надеясь узнать новенького, появившегося от Ворот.
— Вы не меня ищите, батюшка Вы мой? — спросила она Виктора.
— Нет, бабушка! Я хотел увидеться с Владимиром Ильичом! — ответил Виктор, — Вы не подскажете, где его найти?
— Подскажу, касатик! Только здесь его и можно найти, нигде боле, — отвечала бабушка, — это Родовая Деревня Ульяновых! Только его еще нет, и не было никогда!
— Как не было? — удивленно произнес Виктор.
— Как? Да вот так! — отвечала старушка, — душа его до сих пор летает там, над Мавзолеем, Кремлем и Красной площадью. Пока его тело не придадут земле, так и будет там летать, злобиться на всех правителей, кто в Кремле заседает, да вредить им за то, что тело не похоронено! Неприкаянная душа его создает там ауру злобы и человеконенавистничества. За что ему такое? Он же не самоубийца, души, которых долго блукают по Земле, прежде чем попадут сюда?
— А Вы кто ему доводитесь? — спросила старушка, — внучок или кто еще?
— Нет, бабушка не внучок я ему, — отвечал Виктор, — они живут сегодня лучше всех, им некуда торопиться. Я не его родственник, я просто хотел с ним побеседовать.
— Да нет его сейчас здесь, приходи, когда он будет, — сказала старушка, — только когда это будет, никому неизвестно….
Виктор попрощался с бабушкой и пошел прочь от Родовой Деревни Ульяновых.
Следующей Родовой Деревней Вместилища Душ, которую хотел посетить Виктор, была деревня, где можно побеседовать со Сталиным. По мнению Виктора, этот тиран наделал столько тяжких грехов, что ему долго придется идти по Очереди Жизней Микроорганизмов, Насекомых, Птиц и Животных, прежде чем его допустят к месту в Очереди Жизней Человека.
Побеседовать с этим известнейшим правителем, «вождем всех времен и народов» Виктору очень не терпелось с того самого момента, как у него появилась такая возможность. Получить всю информацию из первых уст, без искажений стало реальной возможностью. Отказаться от рассказа Иосиф Виссарионович не может, а за ложь, произнесенную им, он будет подвержен боли, как от раскаленного металла. Главное — чтобы у Иосифа Виссарионовича сейчас была Пауза, и он находился в деревне.
Виктор увидел много гуляющих грузин и русских в Родовой Деревне Джугашвили. Около одного из домиков сидел Сталин, спиной к Виктору, а его неизменный френч и полусогнутая рука дали четкий ориентир Виктору, что это именно он. В руке не было его знаменитой курительной трубки. Виктор подошел ближе.
— Здравствуйте, Иосиф Виссарионович, — громко произнес Виктор.
— Здравствуйте, — ответил Сталин, поворачиваясь лицом к Виктору.
— А Ви кто такой? Я Вас не знаю! Ви от кого пришли и зачем я вам нужен?
— Я, товарищ Сталин, нахожусь здесь на экскурсии по разрешению Высшего Разума Пространства, — ответил по-киношному Виктор, — и хотел бы с Вами побеседовать!
— А как Ви можете доказать, что у Вас есть такое спецразрешение? — спросил Сталин, и тут же его лицо перекосилось от нестерпимой боли. Очевидно, Иосиф Виссарионович задал вопрос, чтобы отказать Виктору в своем рассказе, и тут же был наказан болью.
— Хорощо! Я готов с Вами побеседовать! Давно никто не интересовался моей персоной, — медлительно проговорил он, — все забыли Иосифа, он стал никому не нужен! Зачем умершим людям вождь всех времен и народов? Они только при жизни меня все знали и… боялись!