Быстрым движением Ивонна поймала руку Форбса и прижала ее к своей щеке.
— Попроси такси подождать и зайди ко мне на несколько минут, когда мы приедем, — попросила она.
— Зачем, дорогая?
Не знаю… Просто я хочу побыть с тобой на несколько минут подольше.
Форбс взглянул на часы. Гораздо позже это его действие стало очень тревожить Ивонну. Форбс все делал по часам — следствие военного воспитания. Все действия были строго расписаны по времени.
— Хорошо, — произнес он, — у меня есть несколько свободных минут. Я заскочу и поздороваюсь с твоими родителями.
— Я хочу не этого. Тем более родителей все равно нет дома. Я просто хочу, чтобы ты на несколько минут обнял меня, — сказала Ивонна.
Форбс вдруг увидел, что она бледна и взволнована. Он не понимал причин, но любил ее до сумасшествия и был готов обнимать хоть сутки.
Форбс попросил таксиста подождать и прошел в дом вместе с Ивонной.
Первое, что она увидела в холле, была большая посылка, обернутая коричневой бумагой и прислоненная к столику. Ивонна сразу по форме и размерам определила под упаковкой картину. Форбс снял шляпу, перчатки и потер свои замерзшие руки.
— Еще подарок? — спросил он.
— Да, думаю, да, — ответила Ивонна, глядя на посылку так, будто та ее напугала.
— Какая огромная штука, — сказал Форбс. — Что там?
Ивонна не успела остановить его. Он взял посылку и понес в гостиную.
— Давай посмотрим…
Ивонне хотелось сказать: «Нет, не сейчас… Подожди, я хочу, чтобы ты поцеловал меня…» Но слова не произносились. Она стояла и смотрела зачарованными глазами, как большие, сильные руки Форбса развязывают веревки. Ивонна чего-то боялась, но это был безымянный страх. Когда оберточная бумага упала с полотна, она сразу поняла, почему ей не хотелось, чтобы Форбс увидел картину.
Посылка пришла от Стивена. Обещанный свадебный подарок — портрет самой Ивонны. Один из тех, которые он сделал прошлым летом. Голова и плечи. Типичный Стивен Байст, показавший свою способность воссоздавать жизненность и характер рисуемого человека.
Ивонна в зеленом платье, в сатиновом плащике, спадавшем с плеч и оставившем их обнаженными. Ее голова была откинута назад, а глаза полузакрыты. Поза выглядела любопытно томной — полузакрытые глаза и красные губы, словно тянущиеся для поцелуя. Длинные каштановые волосы падали немного беспорядочно и прикрывали одну бровь. Их красно-коричневый цвет резко контрастировал с жемчужным оттенком кожи.
Ивонна смотрела на портрет, и ее сердце, казалось, сначала дико забилось, а потом едва не остановилось. Почему Стивен прислал именно эту картину? Он клялся, что никогда с ней не расстанется. Она висела на стене напротив его кровати в студии. Ивонна помнила очень хорошо, как позировала, как Стивен отбросил кисти, подошел к ней и обнял ее.
— Ты славное существо, моя Ивонна, — сказал он. — Когда ты в зеленом платье, в тебе есть что-то языческое. Знаешь, ты язычница под налетом цивилизации.
Потом они с дикой страстью целовались. Ивонна была напугана чертой, которую Стивен называл «языческой» и которая, как это не парадоксально, воспринималась как строго пуританская. Страсть и борьба тех дней, духовная и физическая, вернулись теперь пылающим потоком воспоминаний к девушке, собиравшейся замуж за Форбса Джеффертона. Ивонна словно приросла к полу, глядя на сказочный портрет, ненавидя его, себя и Стивена, за то, что он прислал его.
Форбс читал карточку, приложенную к посылке.
«Я не могу создать ничего лучшего, чем эта работа. Поэтому посылаю тебе ее с искренними пожеланиями счастья.
Стивен.»
— Боже мой! — воскликнул Форбс, оторвавшись от карточки и снова взглянув на портрет. — Какая жуткая штука. Это ужасно похоже на тебя, однако, я не знаю, нравится мне картина или нет… Ты здесь как… Даже не знаю, как сказать.
Он рассмеялся и посмотрел на Ивонну. Она пыталась тоже рассмеяться, но выглядела смущенной и была странно бледна.
— Я знаю, что ты имеешь в виду… Мне здесь подходит определение «язычница», я полагаю.
— Да, — согласился Форбс. — Думаю, да, — и добавил: — Мне не нравится.