Ну, ладно. На этом остановимся. Собственно говоря (хороший оборот, как-то дисциплинирует, приструнивает), это лето было как сон: солнечный застывший шторм, ночные вылазки в магазины, короткие перебежки, змеи, кидающиеся на людей, дым; и вот спаслись, добрались до прохладного берега, как до одного из плавающих в океане Островов Блаженства, и увидели призрак весны.
Множество сведений, выписок — для идейного разговора персонажей; в итоге — полторы реплики по существу. Остальное сопротивляется, и так и остается сокрытым.
Герои тоже сопротивляются, одна героиня не хочет быть Раисой, а вот почему-то Тамарой. Хотя Раиса ей больше подходит по мнению автора. Нет, «Тамара». Как только доходит дело до ее реплик, сразу «Раиса» с «Тамарой» цепляются друг другу в волосы. Ну, хорошо, Тамара. И «она» успокоилась.
Теперь мне кажется, что в тайге звучал этот голос: Сианхо Намчылак. Собирая сведения об эвенках, читая легенды и мифы севера, слушаю записи этой женщины, тувинки, живущей в Европе. Особенно хорош альбом «Time Out». Тонкая и нежная работа «Аржаана», о девушке, ставшей родником, своеобразная радиопостановка. Я, например, люблю такие вещи больше, чем кино: музыка и голос разворачивают краски и пространства небесные, земные непосредственно у тебя в голове.
В инете просмотрел, выловил имя одного эвенкийского писателя, пошел в библиотеку, но фамилию вспомнить не смог. Библиотекарь попросила сообщить хотя бы название книги. Я напрягся и вспомнил: «Алитет уходит в горы»! Она тут же села за коми и нашла автора: Тихон Семушкин. Книги, правда, не было. И только дома я обнаружил ошибку: моего писателя зовут Алитет Немтушкин. При рождении он получил имя Альберт, но, когда уезжал в Ленинград учиться, взял по совету знатоков шаманских дел другое имя. Тетка у него была шаманкой и считалось, что она «съедает» родственников и поэтому так долго живет, а они умирают. Ну, ему и посоветовали сбить след.
Но какова сила популярного имени. Ведь это фильм был такой, наш «вестерн» 49 года — «Алитет уходит в горы» про американцев, чукчей и советскую власть, — по книге Семушкина.
А Немтушкин сбил след и прожил долго. В инете я нашел его рассказы, непритязательные, но по-своему интересные, чистые, прозрачные. Реплика бабушки внуку: «Ты на целое Солнце старше его». Хорошо читать, слушая Сианхо Намчалык.
…Но это для тех, кто бывал на севере.
Но, пожалуй, и не застывшая: рябь бежит по воде, по зеркальной глади ручья, берегом которого 800 лет назад праздно прохаживался поэт эпохи Сун — Сюй Цзи.
Ортега-и-Гассет говорит, что главное в романе не судьбы, не приключения действующих лиц, а их непосредственное присутствие; нам нравится смотреть на них, постигать их внутренний мир.
Но ведь нравятся нам персонажи с судьбой? Персонажи, у которых есть что-то за душой? Те же приключения.
Но суть этой мысли вот в чем: не надо нам долгих рассказов о перипетиях судеб, покажите это в жестах, репликах, взглядах героев.
Эволюцию романа он определяет так: от приблизительного повествования — к представлению во плоти.
«Императив романа — присутствие».
Но все-таки это присутствие лучше, ярче раскрывается в острые моменты, в столкновениях, в конце концов, в тех же приключениях.
А Ортега-и-Гассет голосует за роман медлительный, это, мол, не сказка и не быстродействующий алкоголь.
Но кто сейчас читает медленные романы…
«Если мир загадочен, то и образ загадочен» — говорил Тарковский.
Взял спиннинг и после обеда выехал. Сразу понял, что летом явно кого-то возил еще на багажнике, тушу солнца, — а теперь летел налегке.
Все выглядит странно: кругом зелень, но птиц не слышно; мир замер. Впрочем, Днепр течет себе. Дан Апр — Дальняя река, как называли его скифы.
…Воздух со свистом рассекла блесна, плюхнулась в воду. Это мое старое место, здесь всегда дерево скрипит протяжно, грубо — будто дверь открывается-закрывается. Но даже она молчала. Ветра нет. Взмахивал удилищем, крутил катушку, пока не заметил радужную подкову на воде, поднял глаза: над лесным холмом висело гало. Теперь, забросив блесну и наматывая леску на катушку, смотрел вверх. Не клевало.