– Мои сыновья жаловались мне, что ты старательно избегаешь с ними встречи. Это очень неприятно.
Ее сыновья? Лили достаточно насмотрелась на результаты пластических операций и могла поклясться, что женщина ни разу не была на операционном столе, но выглядела она скорее как младшая сестра мужчины, подпирающего дверь, чем как его мать.
– Они… они меня испугали, – неожиданно для себя ответила Лили.
– Так и должно было быть. Они – серьезные парни. И очень целеустремленные.
– Послушайте, – снова вмешался Кристи. – Если вы считаете, что…
Он умолк, как только дуло пистолета снова направили на него.
– Все закончится гораздо быстрее, если ты будешь делать то, что тебе говорят, – сказала женщина. – Сиди и держи язык за зубами. Ты все понял?
Кристи кивнул.
– Отлично. Теперь ты, Лили. Вытряхни содержимое своей сумки на стол.
Приказ прозвучал совершенно определенно, и Лили ничего не оставалось, как подчиниться. Дрожа от страха, она подняла сумку на стол, открыла ее и запустила руки внутрь.
– Не так! – резко остановила ее женщина.
Лили замерла и подняла голову.
– Мой сын чувствует себя неуютно, когда не видит твоих рук, – объяснила женщина. – Просто подними сумку и переверни ее над столом.
Лили выполнила то, что от нее требовали, и лишь слегка поморщилась, когда фотоаппарат с громким стуком ударился о дубовую столешницу. Следом вывалились коробочки с чистыми пленками, несколько светофильтров и мешочек с серебряными украшениями, подаренными Маргарет. К ним присоединились два запасных объектива и вспышка, при каждом ударе которых о столешницу Лили болезненно морщилась. Следом посыпались записная книжка, куда заносились сведения об отснятых кадрах и освещении, пара карандашей, маленькая черная жестянка с уже отснятыми пленками, кошелек и несколько визитных карточек – как ее собственных, так и других людей.
– Даю слово, я никогда не фотографировала ни вас, ни ваших сыновей, – сказала Лили, как только вытряхнула из сумки последний светофильтр и еще пару карточек.
Женщина посмотрела на нее как-то странно.
– Это дело не имеет никакого отношения к фотографиям.
– Но что еще я могла…
– Сядь.
Лили уронила сумку на стол и торопливо вернулась к своему стулу. Женщина шагнула вперед, взяла со стола маленькую черную жестяную банку.
– Ты видишь, как это просто делается? – обратилась она к своему сыну.
Невозмутимое выражение лица мужчины не изменилось.
– И это все?!. – воскликнула Лили. Она понимала, что должна сохранять спокойствие, но не могла с собой справиться. – Все это ради старой жестянки, которую могли увезти на свалку, если бы я ее не подобрала?
Женщина подняла баночку на ладони к свету.
– Ты видишь в ней только это? – спросила она.
Лили почти успела кивнуть, когда старая, почерневшая жестянка… Слова женщины будто оказали на нее магическое воздействие, и помятая, поцарапанная баночка дрогнула на ее ладони. Ее контуры потеряли отчетливость и стали меняться на глазах… Теперь это был богато украшенный резьбой хрустальный кубок или вазочка на высокой ножке. Диковинный сосуд не просто отражал льющийся из окна свет. Он вбирал его в себя и одновременно передавал в зал. Но с большей силой. С большей интенсивностью и яркостью.
Кубок не был пустым. На дне его виднелось что-то цветное. Разглядев в хрустальном сосуде крошечную фигурку рыжеволосой девушки, от изумления Лили открыла рот и наклонилась вперед на своем стуле. Это была не просто статуэтка, фигурка казалась живой. Когда женщина-кукушка повернула кубок в руке, чтобы рассмотреть его получше, Лили могла поклясться, что рыжие волосы девушки шевельнулись.
– Что же ты туда засунула?
Напряженный взгляд женщины оторвался от хрустального кубка и уперся в лицо Лили.
– Н-ничего, – ответила та. – Я просто хранила в банке пленки, вот и все. Я никогда не видела этого… А что там? Она выглядит почти как живая.
– Возможно, так оно и есть, – сказала женщина-кукушка. – Я должна над этим подумать.
Она подняла со стола сумку Лили, бережно уложила в нее кубок и застегнула молнию.
– Если у тебя хватит ума, – произнесла она, снова обращаясь к Лили, – ты постараешься больше никогда не попадаться на нашем пути.
– Mais , Доминика…
Впервые за все время заговорил спутник женщины. Она обернулась к сыну, и ее голос зазвенел от еле сдерживаемого гнева. Несколько отрывистых фраз она произнесла по-французски.
– Ne vous permettez pas de me questionner. Si vous et vos frfres n’etiez pas de telles brutes, toute cette histoire serait terminee depuis longtemps – et de facon moins desolante.
Philippe serait encore vivant.
—Oui, Maman , – покорно ответил ее сын, опустив глаза.
Когда Доминика Куто снова повернулась к Лили, в ее глазах еще сверкали искорки ярости.
– Радуйся, что я решила взять это дело в свои руки, – сказала она.
Лили молча склонила голову.
– Надеюсь, мы больше никогда не встретимся, – добавила Доминика.
Женщина повесила сумку Лили на плечо, и спустя мгновение и она, и ее сын покинули комнату.
– Я тоже, – очень тихо произнесла Лили и откинулась на спинку стула, дрожа от напряжения.
– Не хотел бы я снова пережить что-нибудь подобное, – заговорил Кристи немного погодя.
Лили не произнесла ни слова.
– Ты в порядке?
– Кажется, да.
Лили повернулась к двери. Она едва могла поверить, что человек-кукушка, сын Доминики, не вернется и не убьет их обоих.
– Ты видел, что произошло с моей старой жестяной банкой? – спросила она. – Подумать только, а я целых полгода таскала ее в своей сумке.
– Она превратилась в потир, – с отсутствующим видом произнес Кристи. – Можно подумать, сосуд целиком состоял из света.
Потир. По мнению Лили, это было очень подходящее определение.
– А на дне? – продолжила она. – Эта рыжеволосая фигурка выглядела совсем как живая.
– Они не ожидали ее там увидеть, – заметил Кристи.
– Точно. Но и мы ничего подобного не ожидали тоже.
Кристи замолчал и задумчиво нахмурился.
– Мне не нравится, что сосуд попал к ним в руки, – сказал он немного погодя. – Это почему-то кажется мне неправильным.
– У меня не было шансов что-либо изменить, – ответила Лили.
– Нет, конечно нет. И все же…
– А ты понял, что она говорила своему сыну, да еще так сердито?
Кристи кивнул:
– Она говорила, что он и его братья действовали как головорезы. Что проблему можно было решить гораздо проще, и тогда Филипп был бы до сих пор жив. Очевидно, именно Филиппа ты встретила в темном переулке.
– Так сказал Хэнк. Господи, они все, должно быть, однояйцевые близнецы, да и мамашу скорее можно принять за сестру этого мужчины. А он – точная копия своего брата.
– Он хотел нас убить.
Лили вздрогнула. Она и сама была в этом абсолютно уверена. Ему было все равно, что они находятся в центральном зале библиотеки и вокруг полно людей. Ему хотелось только одного – нажать на курок.
– Я думаю, нам очень-очень повезло.
– Наверно, ты прав, – согласилась Лили. Дрожь в коленях постепенно утихала, но слабость разлилась по всему телу. – Одно хорошо – теперь все кончено. Они получили то, чего добивались. – Воспоминание о хрустальном сосуде всколыхнуло какое-то странное чувство. – Вот только…
Кристи вопросительно поднял брови.
– Как же я могла так просто позволить им взять и унести его с собой?
Образ сияющего кубка стал постепенно меркнуть перед ее мысленным взором. Чем сильнее Лили пыталась удержать воспоминание, тем стремительнее оно испарялось. Но и совсем забыть о кубке она не могла. Казалось, будто все очарование и волшебство мира собрано воедино в этом магическом предмете.
– А как бы ты им помешала? – спросил Кристи.
– Не знаю. Но я должна была попытаться что-то сделать. Где здесь телефон?
– На первом этаже. Ты собираешься вызвать полицию?
Лили покачала головой:
– Вряд ли они станут тратить силы и время на розыск того, что было старой жестяной банкой.