- Да, немного.
Женщина продолжала своё движение где-то сбоку. Я прикрыла глаза, пряча зрачки от слепящей белизны ламп.
- Не бойся ничего и постарайся не двигаться, только если испытаешь чувство дискомфорта, - мягкий голос врача, проникал прямо в голову, словно пеленая и не давая двигаться. В доме нас всех учили быть «хорошими девочками». Именно это, чаще всего и определяло то, как поступать. Доктор была уверена, что я «хорошая девочка», и знание этого удерживало моё тело в состоянии полной статичности, только редкие нервные импульсы дергали конечности. Кушетка неожиданно стала значительно мягче и прогнулась под весом моего тела, принимая его тяжесть и обнимая. Поврежденную ладонь обняла прохлада. Лёгкий гул окружил голову и принялся опускаться, приглушая внешний свет. Я приподняла веки, пытаясь понять, что происходит. Вокруг меня на невероятной скорости кружились небольшие пластины. Я едва замечала просветы между ними, их движение сливалось в постоянную монотонную стены с легкими всполохами ярких искр. Кушетка затвердела, не позволяя пошевелиться.
- Что происходит? - спросила я, стараясь перекрыть низкий гул, издаваемый пластинами. - Это что-то вроде МРТ?
- Не шевелись, пожалуйста, я отвечу на все вопросы чуть позже, - ответил отвлеченный голос врача. Кажется, она была погружена во что-то очень сложное и не хотела отвлекаться на ответы мне. Я плотнее сомкнула губы, почувствовал лёгкое расстройство и напряжение. Поймав эти чувства, я с удивлением поняла, что они - самая настоящая мнительность и обидчивость. Захотелось засмеяться, но помня распоряжение, я плотнее сжала губы, чтобы случайно не сместиться хоть на миллиметр. Интересно, когда я превратилась в обидчивого нытика. Что сказал бы Денис? Денис...
Сегодня он обнял меня, и мы могли наконец поговорить, а я прогнала его, как идиотка. Почему? Мы же вместе читали статью о логичном подходе к любым отношениям, а я просто... Я с силой сжала веки, пытаясь вытеснить вину и непонимание. Самое скверное, что не понимала я саму себя. Словно, я закрыла важнейшую часть себя на ключ, а его выбросила или потеряла. Осталась только привычка к «хорошей девочке», а основные принципы исчезли. Механическое действие без понимания сущности.
Как давно я себя веду таким образом? Как давно я перестала быть самой собой?
Гул затих, и кушетка снова смягчилась, выпуская меня из жесткого контроля. Я осознавала это краем сознания, по-прежнему находясь перед вопросами, которые стеной встали между мной и желанием расплакаться прямо здесь, чтобы не думать ни о чём.
- Можешь встать, сейчас я всё расскажу, только ответь сначала на несколько вопросов, - женщина приглашающе прикоснулась к моему плечу. Я осторожно поднялась и села, стараясь не расплескать эмоции, как доверху наполненный стакан молока.
- Так что со мной не так? - спросила я, и голос неприятно хрустнул на последнем слове. Врач осторожно передвинула шкафчик, снова ставший шкафчиком, и села на него.
- С рукой всё в прядке, но я нашла небольшие патологические нарушения в развитии надпочечников и яичников. Ещё есть нарушения в кровотоке мозга - небольшой участок недостаточно «обслуживается», - проговорила женщина спокойным голосом. Она смотрела мне прямо в глаза, но создавалось ощущение, что она видит меня целиком, словно пытаясь отследить мою реакцию и вовремя перехватить меня, если я попробую убежать. - У тебя часто меняется настроение?
Я задумалась, пытаясь состыковать вопрос с моим внутренним ощущением себя. Вспомнилась вспышка эмоций после встречи с Денисом, довольно большое напряжение в поезде и все странные ощущения, поселившиеся в моём теле последние месяцы.
- Да, достаточно часто.
- Случались ли раньше приступы агрессии в период чрезмерного эмоционального напряжения?
- Не могу вспомнить. Кажется, нет.
- Тебя преследуют какие-нибудь навязчивые мысли или ощущения, что за тобой наблюдают?
- Не замечала, - я отвечала ровно, пытаясь поймать её сдержанно-спокойное настроение.
- Есть ли что-то, что тебя беспокоит?
- Ну... - я замялась, вспоминая редкие приступы боли и разрывы пространства в сознании. Я доверяла этой женщине. Её уверенность внушала желание откровенности и в то же время, отстраняла любой намек на панибратство. - Иногда у меня сильные мигрени.
Врач кивнула, делая пометку для себя.
- Как давно у тебя началась менструация?
- Сейчас первый раз, - я покраснела, но ответила чётко, почувствовал холод логики, плотно сковывающий сознание и не дающий ни одному чувству пробиться сквозь него.
- Полных лет тебе четырнадцать?
- Да, сегодня исполняется.