Назвать показушницей Линарию Шоу ни у кого язык не повернется, зато Лисса Голдман считает ее самой красивой девушкой на Квартальной Бойне, ловя на себе недоуменные взгляды поклонников Анемоны. Что поделать, главному распорядителю Игр куда больше по душе пышные формы Линарии, ее выразительная мимика, прямой точеный нос, изогнутые брови и блестящие каштановые локоны. Но ведь каждому свое, верно?
Линария, хотя в жизни и ведет себя чуть неуклюже, очень пластична, и Лисса ожидает, что она, как и ее земляк, будет проходить полосу препятствий. Но то ли девушка не хочет повторяться, то ли ею движет еще что-то, но она берет в руки стилет и, спрятав его в рукаве, вводит на панели управления настройки боя.
— Интересно, как она собирается сражаться? — удивленно спрашивает Лисса у мужа. У нее самой есть стилет, и она прекрасно понимает, что он годится только для отражения ударов соперника или для внезапного нападения — заколоть кого-то стилетом можно, но победить в честной битве — едва ли. Линарии стоит взять в правую руку более серьезное оружие, а стилет оставить в левой… Но девушка, кажется, знает, что делает, и с появлением голограмм ее движения становятся похожими на танец. Она легко уклоняется от нападающих, но не использует для этого какие-то специальные приемы боя — просто перемещается с места на место, плавно, как тростник под дуновением ветра, и наносит колющие удары исподтишка. Зачастую промахивается, но себя «ранить» не дает. Закончив бой, берет со стенда рапиру и демонстрирует кое-какие навыки фехтования; Меркурий одобрительно кивает — уже второй трибут сегодня берет в руки подобного рода оружие. Первой была Анести Халлен. Умения Линарии Шоу, впрочем, не так хорошо отточены, как хотелось бы, но девушка старается, и получается у нее недурно.
Вик Холливел из Двенадцатого демонстрирует кое-какие навыки маскировки. Но если у Сиены и Анемоны маскировка представляла собой раскрашивание собственного тела, чтобы слиться с природой, то Вик делает упор на то, чтобы безо всяких уловок стать незаметным на фоне окружающей среды. И ему это удается: черноволосый юноша, словно тень, шныряет от дерева к дереву, и не всякий раз ясно, он это только что пробежал, или свет упал причудливым образом. У Вика к поясу привязана связка метательных ножей, а в руке — крупный тесак, и парень не забывает об оружии, метая ножи в атакующие его голограммы и нападая из засады с тесаком так стремительно, что живой противник не успел бы отреагировать — решил бы, что просто ветер сильно подул. А мгновение спустя прогремел бы пушечный выстрел, оповещая о его смерти.
Прежде чем уйти, Вик успевает расшаркаться и раскланяться, пожелать распорядителям приятного вечера, и лишь потом наконец выходит за дверь. Остается последний трибут, не продемонстрировавший свой навык, и это Антрацита Бэнкс. Она появляется, едва из динамиков звучит ее имя, на ходу собирая короткие волосы в хвост на затылке. Бросив беглый взгляд на распорядительскую ложу, она морщится, поняв, что почти никому до нее нет дела, и направляется проходить тест на знание растений и вязать узлы, словно намеренно делая все, чтобы ее не замечали. Видимо, наслышана о том, что до Двенадцатого дистрикта судьям зачастую нет никакого дела. Напрасно: Лисса, Меркурий и Эрот внимательно следят за Антрацитой, а еще кое-кто поглядывает за ее действиями, не подавая виду. А девушка в это время устанавливает длинный ряд из всевозможных ловушек: петли, капканы и тому подобное. Затем берет со стенда копье, чем заметно удивляет тех, кто наблюдает за ней, а затем, разбежавшись, перепрыгивает все свои ловушки, используя копье вместо шеста. А затем демонстрирует, что может орудовать им в ближнем бою, нанося удары древком и уколы острым наконечником. Меркурий замечает, что техника оставляет желать лучшего — копьем работают не так, но Антрациту это не волнует. На арене она, судя по всему, и не надеется добыть оружие, а вот орудовать так хорошо обтесанной палкой — почему бы и нет? Если ударить достаточно сильно, можно сломать сопернику ребро, а ткнуть в горло — и тот задохнется… Но главное преимущество заключается в том, что длина такого оружия не позволит противнику подобраться достаточно близко, чтобы нанести удар, так что Двенадцатая отлично все просчитала. Покидает зал она с чувством собственного достоинства, и в распорядительской ложе начинается шевеление: просыпаются задремавшие судьи, кто-то начинает обсуждать выступления, кто-то бурно радуется окончанию показов… Лисса Голдман призывает всех к порядку и велит сдать карточки с проставленными оценками. На их основании ей предстоит высчитать средний балл, который и огласят трибутам после ужина.
========== XII ==========
Когда Инграта выходит из тренировочного зала, руки у нее трясутся, а ноги подкашиваются. К горлу подступает ком, и хочется разрыдаться от обиды: опять она все испортила. Провалила выступление, и теперь ни хорошей оценки, ни спонсоров ей не видать — никто не поставит на жалкую девчонку, пусть даже из Второго дистрикта. Но ведь она все умеет, она не какая-то там никчемная девчонка, впервые в жизни державшая в руках оружие!.. Пойди теперь, докажи это…
— Эй, ты чего такая смурная? — говорит кто-то, и Инграта, подняв голову, видит сидящего в кресле Диаманда. — Как все прошло? — спрашивает он с легкой улыбкой, и Шер печально отвечает:
— Провалилась я. Руки кривые, все из них валится!
В ее голосе слышатся истеричные нотки, и Диаманд спешит утешить:
— Уверен, все не так плохо.
— Ой, да ладно. Мое выступление было ужасным. — Инграта не хочет вспоминать о своем позоре, а потому спешит перевести тему: — Ты чего здесь сидишь-то?
— Так я же обещал дождаться вас. Анести вон вышла взмыленная, недовольная и тут же мимо меня к лифту пролетела, даже догонять ее не стал, все равно вечером увидимся. Все равно она вечно преувеличивает какие-то мелкие неудачи, наверняка ничего серьезного не случилось. Да и ты напрасно так убиваешься.
— Поверь, не напрасно. А Марбл?
— Марбл вроде доволен. Мы поболтали немного, он только ушел. Если поспешишь, можешь еще нагнать его на выходе из лифта.
Инграта морщится: вот еще. С Марблом они не очень дружны, зато побеседовать с Диамандом всегда приятно: он серьезный, начитанный и совсем не спесивый, в отличие от ее, Инграты, земляка. Не считает себя лучшим из лучших, но отстаивать свои права будет до последнего. Инграте не хватает его уверенности, но когда Уиндем говорит, она всегда чувствует прилив жизненных сил, словно не все еще потеряно. Даже разочарование от провала на индивидуальном показе понемногу отступает.
— А ты сам как выступил? — спрашивает девушка, склонив голову.
— Да вроде нормально, — беспечно махнув рукой, отвечает Диаманд. Кажется, он не особенно переживает из-за оценки — или просто уверен в своих силах. Инграта ежится, словно от сквозняка.
— Ты теперь будешь ждать Аира? Раз уж всех союзников ждал…
— Да я что-то не знаю. Они дают по пятнадцать минут на каждого трибута, это если на двадцать четыре умножить, шесть часов получается! А еще время на то, чтобы безгласые привели зал в порядок, хотя это быстро… Но все равно час-два лишних натикает. А Аир почти в самом конце, я тут с ума сойду его ждать! Не представляю, как ребята из дальних дистриктов сидят в зале ожидания, пока наступит их очередь. Я сейчас не больше часа просидел, а уже в животе урчит… Хорошо хоть, здесь есть библиотека, вон, книжку взял… — Диаманд улыбается, показывая Инграте томик в обложке с золотым тиснением. — Чтиво дрянь, конечно, но куда деваться… Книгу из дома я с собой на арену возьму.
— А что читаешь?
— Да вот, нашел на полке… В аннотации сказано, что здесь что-то про конфликт поколений, а на деле про капитолийцев, которые в восемьдесят лет хотят сойти за двадцатилетних. Но ничего лучше я не нашел.
— А дома что читал?
— Старинные книги. У бабушки целая библиотека: Ремарк, Маркес… Не знаешь таких, да?